Дом для Пенси (СИ)

Пенси берет из его рук длинную объемную флягу из потемневшего серебра и принюхивается: запах напитка странный — спиртной и будто бы вязкий. Старик подмигивает ей выцветшим серым глазом и тихо смеется:

— За встречу! Скажи, ничего же не меняется: я такой же старый, а ты — маленькая и вредная.

Пенси фыркает и делает глоток. Обжигающая пряная жидкость со сладким и одновременно жгуче-горьковатым вкусом опаляет горло. Послевкусие внезапно оказывается более свежим, мятным — удивительное сочетание для настойки на дягиле. Пенси смакует, оттаивает, прислушивается к себе. Где-то в желудке уютно расползается тепло, а легкий вкусный холодок остается на кончике языка. Пенси не особо жалует алкоголь, старается пить только то, что считает вкусным, но этот напиток определенно лучше всего, что она пробовала. Ну разве что молоко без пенки и с медом остается в лидерах этого списка. Пенси довольно улыбается и возвращает выпивку.

— Хороша, огневушка, — бережно касается фляги Лоухи и тоже делает глоток. — Такая получалась только у моего давнего друга Ларри. Но со временем уходят и самые лучшие из нас. Увы, никто среди его многочисленных потомков не получил и капли таланта Ларри. Мне осталась в наследство лишь пара фляжек этого пойла…

— Мне жаль, — говорит Пенси, просто чтобы что-то сказать. Она не знает, о ком говорит Лоухи, но в такие моменты вроде бы принято сочувствовать утрате.

— О, не стоит, малышка. Ларри прожил счастливую жизнь. А мне, ходячей развалине, больше пары фляжек и не надо.

Лоухи глядит, прищурившись, на его губах легкая улыбочка, и не поймешь: то ли действительно не так много времени осталось этому человеку, то ли это всё говорится ради смеха, и сидящий напротив охотник соберется с силами и обрыщет как минимум весь Ледяной перевал. А дайте ему такую возможность, так путь его уведет и дальше, за горизонт.

— Потрепал тебя Тоннор знатно, — качает головой Лоухи.

— Тоже нашел время, когда претензии предъявлять, — хмурится старейшина и потирает ладони друг о друга. — Да и какие могут быть претензии? Контракт на видерс ему никто среди старейшин и торговцев заверять не стал. Глупости какие. Даже если бы удачная была охота, что они бы принесли? Почки?

— Этот мальчик ищет признания, — почти шепчет Лоухи. — И так сильно его хочет, что забывает обо всём остальном. Старый Тоннор всегда был жестким и требовательным человеком, а уж когда его единственного сына не стало, то и вовсе перестал меры знать…

— Постойте, — встревает Пенси. — Как сын мог умереть? Кто же тогда идет с нами в отряде? Да и родители говорили, что сын Тоннора взял его имя.

— Сын, да только приемный, — старейшина достает из-за пазухи мешочек с пряностями и щедро сыпет их в котел с супом. Несмотря на свой опыт и статус, Роб Хваткий остается одним из лучших поваров среди охотников и любит кашеварить. Пенси принюхивается к бурлящему вареву и на секундочку забывает о теме разговора: так уж вкусно пахнет.

— Дурная история, — Лоухи между тем расставляет у костра странные керамические чашки. Пенси жестом просит разрешения потрогать и, дождавшись кивка, поднимает одну. Таких она еще не видела: поверхность исписана изящными цветными полосами и тонкими бороздками, а сама посуда гораздо легче, чем кажется.

— Одна из лучших моих находок. Лет уже двадцать назад я обнаружил в руинах небольшую комнатку под землей: подвал или нижний этаж. Вся была уставлена посудой — хорошая добыча. И даже самый горячий суп в этой миске не обжигает, — хвастается Каравер и открывает еще один секрет. — А у пана Роба есть такая особая штучка, которая превращает пряности — листья и коренья — в мелкую труху почти без усилий…

— Но-но! Не выдавай моих тайн, болтун, — посмеивается старейшина. Пенси даже кажется, что ее разыгрывают, но приправы из мешочка действительно очень мелко растерты.

— А почему дурная история? — ей с трудом удается оторваться от супа, но интерес к истории этого охотника не утихает.

— Потому что старый Тоннор был из тех людей, кто признает только родную кровь. При других называл мальчонку сыном, но в каждом его вдохе видел только ошибки да оплошности. В дом принял, а в сердце не пустил, — печально вздыхает Лоухи. — Подросток стал взрослым, жестким с соперниками, не признающим свои ошибки, упрямым до глупости, деятельным и жаждущим славы и признания. Для охотника неплохие качества, но среди людей с таким характером жить сложнее.

— Это точно, — кивает старейшина, хотя в монолог Лоухи не вмешивается, полностью занятый миской с супом.