Дом для Странника (СИ)

Виконт глубоко вздохнул и достал книгу. Томик выглядел небольшим и ОЧЕНЬпотрепанным. С закладками и загнутыми страницами. Как будто чей-то дневник.

Александр Дюма. «Три мушкетера».

Кристоф взял томик в руки и сел в кресло перед камином. Потом подумал, сходил за двумя бутылками бурбона и поставил на стоящий рядом столик. В голове было пусто. Он не давал ни одной, даже самой простой мысли сформироваться. Виконт не хотел думать, потому что уже знал правду. Но прежде, чем он скажет это вслух, он почитает популярную книжку из Реального мира. Чтение ведь еще никому не повредило, не так ли? Кристоф глотнул из бутылки пару глотков и открыл первую страницу.

«В первый понедельник апреля 1625 года все население городка Мента, где некогда родился автор „Романа о розе“, казалось взволнованным так, словно гугеноты собирались превратить его во вторую Ла-Рошель…»

Индия, Дели, декабрь 2006 г

Диана праздновала победу в городских гонках в Дели. Они с Домиником порвали, наконец, этого мерзкого Кони, японского гонщика, терроризировавшего весь мир своим хамским и откровенно похабным поведением на улицах городов, где проходили подпольные соревнования. Выиграть у него было делом принципа. И теперь они с группой друзей рассекали по ночному Дели, рассчитывая как следует повеселиться. Адреналин зашкаливал и требовал выхода. Всей толпой они зашли в клуб, в котором гремела музыка и несмотря на то, что не было еще и десяти часов, танцпол был полон народа.

Доминик и ребята отправились на поиски столика, а Миледи, допив не известно какой по счету высокоградусный коктейль, решила, что надо добавить еще, и начала протискиваться к стойке бара. Золотая статуэтка с гонок мешалась в руке, но она не хотела с ней расставаться. Гонка была сумасшедшей даже по меркам самой Дианы, но помогла сбросить хотя бы часть того напряжения, которое копилось в ней после событий в беседке Кристофа.

Кстати о нем. Она не видела его уже две недели. Нетрезвый мозг плохо контролировал эмоции. «Завтра Рождество и я снова увижу мое упрямое чудо. А почему я должна ждать завтра, если я до безумия хочу видеть его сегодня? Хм, вроде были какие-то причины… Не помню, а раз не помню, то значит не важно.»- она огляделась вокруг и недовольно поморщилась. — «Какого черта я тут стою. Надо найти дверь и нырнуть к Кристофу. Наброситься на него, снять, наконец, эту чертову рубашку и бриджи и заткнуть его прекрасный рот поцелуем, чтобы он не вздумал больше рассказывать мне о моих же чувствах и молча занялся любовью! Ой, кажется, меня опять понесло не туда. Я так старалась вести себя примерно, что, похоже, обманула даже его. Ооо, я могу быть такой ловкой обманщицей, когда захочу. Как сказал Кристоф? „Я хочу тебя, но меня ты хочешь, а Доминика любишь“. Черт бы побрал виконта, вместе с его лекциями и логическими выводами!»

О да! У Дианы было достаточно времени, чтобы подумать. У нее было почти два месяца, чтобы почувствовать на своей шкуре, что значит быть просто его другом, и она поняла, что ей никогда не будет достаточно этого. Ее желание раздеть Кристофа давным-давно не имело никакого отношения к спору или к призам. Все, что он говорил ей в беседке, это просто глупые отговорки! Диана медленно, но верно продвигалась к двери в туалет, прокладывая себе дорогу острым концом статуэтки.

«Кристоф прав, ооо, ты всегда прав. Но только не тогда, когда дело касается меня. Я люблю вас обоих, но только без тебя я не смогу жить дальше, благородный несгибаемый виконт. Если бы ты только дал мне надежду, неужели я бы продолжала встречаться с Домиником? Глупец».

Дом беспокойно осматривал зал в поисках Дианы. Последние полтора месяца она вела себя более, чем странно. На ее день рождения она занималась любовью с ним так, как будто завтра не наступит. Он сохранит воспоминания об этой ночи навсегда. Но потом, когда он хотел присоединиться к ней в душе, и уже было вошел в кабинку, увидел, что она стоит, обняв себя за плечи и плачет, не меняя спокойного выражения на лице и невидяще уставясь в стену широко раскрытыми серебряными глазами. Это было страшно: видеть, как плачет мраморная статуя. Он не рискнул зайти к ней и обнять. В тот день Доминик впервые почувствовал, что тень ее лучшего друга Кристофа, всегда занимавшая огромное место в ее сердце, обрела плоть.