Дом дневной, дом ночной

Когда он там сидел, во всей квартире потух свет, умолк телевизор, и из крана потекла в ванну ледяная вода. Лев замер, охваченный ужасом, но даже не пытался в темноте искать спасения. В голове пронеслись колонки цифр из эфемерид и мрачная безмолвная схема солнечной системы. Водопроводные трубы загудели, словно возвещая Судный день, и по обнаженному телу Льва пробежала дрожь. И тут он подумал обо всех близких людях — правда, это были далекие близкие, ибо иных у него не было, — и о том, что делают все городские животные, собаки, кошки, морские свинки: страшно ли им тоже и останутся ли животные с нами и впредь. Появится ли огненный меч в каждом доме, в том числе на двенадцатых этажах жилых башен, и где разверзнется земля, если нет места даже для парковки машин. Как вдруг в этой окутавшей ванную тьме он ясно увидел картину, которая заставляла его трепетать еще в далеком детстве: из земли выходят мертвецы, нагие и заспанные, щурят глаза, прикрывают ладонями — так их слепит дневной свет; качаются каменные кресты на кладбищах, раздвигаются надгробные плиты. Над горизонтом парит ангел, его прекрасное лицо искажено от отвращения и гнева, вокруг его головы бушует ураган. Вот что возникло у Льва перед глазами и в голове.

Ванная комната оставалась темной.

От завывания труб содрогались стены. Челюсть Льва начала трястись, и затем он услышал лязганье собственных зубов. Но это был не страх. Одно чувство им овладело — разочарование. Поначалу легкое, как тогда, когда мама на Рождество вместо желанного коня-качалки, купила ему пижаму, потом все более острое и, наконец, невыносимое. И это должно выглядеть так? Темень и гудение труб в стенах?

Человек, предвидевший конец мира, ну, может, он только ошибся в точной дате, был по сути своей оптимистом. Он хотел стать свидетелем всего происходящего, словно сам это вызвал, и ему даже вспомнилась некая редкая конъюнкция, и Нептун, и Уран, как они трутся друг о друга со скрежетом, как потрескивает их расщепленная энергия.

Единственное, чего он сейчас желал, это посмотреть на небо, погасло ли оно уже, сворачиваются ли уже орбиты планет, сталкиваются ли разогнавшиеся галактики и затвердевает ли апокалиптическая пыль при нуле градусов по шкале Кельвина. Он сжал дрожащие челюсти и стал вылезать из холодной воды.

И тут, в один из наиболее непонятных моментов в жизни Льва, голая лампочка вспыхнула, кран захрипел и изрыгнул кипяток, а из комнаты донесся голос телевизора, словно именно он со своими миллионами лиц был единственным воскресшим созданием. Лев, пораженный, что дело приняло столь неожиданный оборот, застыл, поставив одну ногу на борт ванны, сощурив глаза, ослепленные светом. Клубы пара оседали каплями на треснувшем зеркале. Застиранные до дыр полотенца покоились на крючках. Надпись на плоском флаконе гласила: WARS, столь же бесстрастно, как и прежде.

Лев вышел из ванной, открыл входную дверь и прислушался. Кто-то шел по коридору, шаркая ногами. Сверху, от соседей, плыла однообразная механическая музыка. Лев пересек комнату и открыл дверь на балкон. Его встревоженное тело не ощущало холода. Он увидел перед собой город таким же, каким тот был вчера, час назад. Город мерцал огнями в долинах, журчал. Но Льву показалось, что ничего уже не было точно таким, как прежде. В этой безмятежной знакомой картине он чувствовал какую-то фальшь. Потянул носом, надеясь учуять запах гари. И спустя несколько минут, в течение которых его тело окоченело от холода, он осознал — мир кончился, хотя сохранял видимость существования. Так выглядит настоящий конец света.

По непонятным причинам люди не могут представить себе конец — не только великих вещей, но и ничтожных. А может, оттого и ускользает куда-то реальность, что мы ее себе представляем; может, она не хочет жить в воображении людей, хочет быть свободной, как взбунтовавшийся подросток, и именно потому всегда все иначе, не так, как можно себе вообразить.

На следующий день Лев начал жить в мире, который уже не существовал, который был сплошной иллюзией, мгновенно нахлынувшим, усмиряющим чувства сном.