Дом (др. перевод)

Марку совсем не понравился уклончивый ответ сестры, и мысль о том, что ему придется налаживать отношения со своими родителями, вселила в него ужас.

У него не было ни малейшего желания встречаться со своими умершими матерью и отцом.

– Но тебе придется сделать еще одно дело, – добавила Кристина.

– И какое же?

– Убить девочку. – Лицо сестры исказилось в не свойственной ей жестокости. – Убей эту сучку! Это она стоит за всем этим, она извратила Дом под свои собственные нужды, это она пыталась разрушить заслон. Если ее устранить, все вернется в нормальное русло, станет таким, каким должно быть. Люди будут жить в Доме по своей воле, и Потусторонний Мир будет надежно отгорожен.

– От девочки исходит зло, – пробормотал Марк.

Кристина кивнула, и впервые у нее на лице появился страх.

– Да, – подтвердила она, – от нее исходит зло.

– Я ее убью, – заверил сестру Марк.

Послышался легкий вздох, и лицо Кристины исказилось от боли разлуки. Она заключила брата в объятия, однако ее образ стремительно таял, тепло ее прикосновения остывало, превращаясь в ничто.

– Я тебя люблю, – прошептала Кристина.

– Я тоже тебя люблю, – сказал Марк.

Однако еще до того как он произнес слово «люблю», она исчезла.

Глава 9 Сторми

Так куда же пропал Биллингс?

Вчера за целый день Сторми так ни разу и не увидел дворецкого, и вот сегодня утром тот снова отсутствовал. Не вызывало сомнений, что с ним что-то стряслось, и пятеро пленников терялись в догадках относительно того, как им быть. Дворецкий никому из них не нравился, и все, похоже, его боялись, однако он связывал их с Домом, служил посредником между ними и жутким безличием творящихся здесь событий.

Нортон предположил, что, быть может, Биллингс выполнил свою задачу. Быть может, он должен был лишь заманить их сюда и продержать в плену до тех пор, пока Дом снова не зарядится энергией. Такое объяснение выглядело правдоподобным, однако Сторми на него не купился. Здесь не происходило ничего логичного, и даже самые незначительные и благовидные события неизбежно приобретали зловещую окраску.

Сторми предположил, что дворецкого похитила девочка.

Или убила.

Или похитила, а затем убила.

Сторми пригубил кофе. И снова завтрак они приготовили себе сами. Как и ужин вчера вечером. Им приходилось самим прислуживать себе, однако еду готовил кто-то другой – или что-то другое. Лори предложила одному из них дежурить днем на кухне, начав где-то за час до ужина, чтобы выяснить, кто или что готовит блюда, и Марк вызвался сделать это.

Все по большей части закончили завтракать, но не расходились, оставаясь в обеденном зале. Кто не спеша пил сок и кофе, кто расправлялся с хлебными крошками. Все умирали от скуки, не зная, чем себя занять, и не находя, что сказать. Встретившись с собратьями по несчастью, Сторми интуитивно проникся к ним дружескими чувствами, однако с тех пор чувства эти заметно поугасли. На самом деле это были не те люди, с кем он предпочел бы провести время, если бы у него был выбор.

Господи, как же страстно он мечтал посмотреть утренний выпуск новостей, послушать Говарда Стерна[21] или… все, что угодно.

– Что происходит за пределами Дома? – спросил Сторми вслух. – В реальном мире? Вот что мне хотелось бы узнать. Ну почему в этом долбаном Доме нет телевизора или хотя бы радиоприемника? – Резко отодвинув стул от стола, он встал и принялся расхаживать по залу. – Это дерьмо начинает меня утомлять!

– А кому оно нравится? – спросил Нортон.

– Неужели нельзя было бы к завтраку приносить свежую газету?

– «Потусторонний вестник»? – предложил Дэниел.

– Очень смешно.

Лори встала.

– Нам пора остановиться, пока мы не начали действовать друг другу на нервы. Давайте уберем со стола. Я вымою посуду.

– Я ее вытру, – вызвался Дэниел.

– Ну а нам чем прикажете себя занять? – спросил Сторми.

– Вы вольны делать то, что заблагорассудится, – усмехнулся Дэниел.

– Замечательно, – пробормотал Сторми.

Не было никаких неотложных дел, никакой запланированной работы. Еще вчера они обыскали весь дом, и сегодняшний день маячил перед ними огромным монолитом времени. Сторми отнес чашку и тарелку на кухню. Вчера вечером он начал вести дневник – точнее, делать заметки для будущего фильма, который, возможно, когда-нибудь удастся снять, – воспользовавшись ручкой и бумагой, найденными у себя в комнате. У него имелись и другие мысли, которые неплохо было бы записать, поэтому, вместо того чтобы плюхнуться в кресло в гостиной и таращиться на проклятую стену, Сторми захватил большой старый стакан с водой и несколько кубиков льда и, извинившись, поднялся наверх.

К себе в комнату, где стоял телевизор.

Телевизор!