Дом душ

Но один эпизод не могу обойти вниманием. В ночной бесплодной тьме я проснулся от шипения, которое было мне отлично известно; войдя в комнату несчастного парнишки, обнаружил, что он бьется в конвульсиях и с пеной у рта, словно его прямо в постели схватили змееподобные демоны. Я отнес Джервейса в свою комнату и зажег лампу, пока он корчился на полу, пытаясь изгнать нечто из своего тела. Я увидел, как плоть его распухла и раздулась, словно пузырь, а лицо почернело; затем, в критический момент, я выполнил инструкции, перечисленные на Печати, а потом, отбросив сомнения, стал наблюдать, как подобает ученому. Но зрелище, свидетелем коего я стал вопреки собственной воле, было жутким, оно близилось к пределам того, что человек способен осознать и вообразить в своих самых чудовищных фантазиях. Нечто вырвалось из тела на полу, протянуло скользкое, дрожащее щупальце через всю комнату, схватило бюст со шкафа и переставило на мой стол.

Когда все завершилось и оставалось лишь расхаживать по кабинету до утра, бледнея, дрожа и обливаясь потом, я тщетно пытался внушить самому себе, что увиденное не было в полном смысле слова сверхъестественным, улитка схожим образом выпячивает рожки и втягивает их внутрь своего тела, пусть оно и куда меньше создания передо мною; и все же ужас одержал верх над всякими умозаключениями, вследствие чего я был разбит и полон ненависти к себе за ту роль, которую сыграл в ночных событиях.

Больше рассказывать нечего. Я отправляюсь навстречу последнему испытанию; я решил, что надо расставить все точки над «и» – мне предстоит сойтись с «маленьким народом» лицом к лицу. При мне будет Черная печать со всеми своими тайнами, и если это не поможет, если я, увы, не вернусь – не пытайтесь вообразить, до чего ужасной окажется моя участь.

Сделав небольшую паузу в конце признания профессора Грегга, мисс Лалли продолжила рассказ следующим образом:

– Такова почти невероятная история, которую профессор оставил после себя. Когда я закончила читать его послание, была уже поздняя ночь, но утром мы с садовником Морганом отправились обыскивать Серые холмы в надежде увидеть следы исчезнувшего нанимателя. Не буду утомлять вас описанием тех суровых и пустынных мест, полнейшего безлюдья, поросших травой холмов, усеянных серыми известняковыми скалами, которые безжалостное время превратило в фантастические подобия людей и зверей. Наконец, после многих часов утомительных поисков, мы нашли то, о чем я вам уже говорила – часы, цепочку, кошелек и перстень, завернутые в кусок грубого пергамента. Когда Морган разрезал жилы, которыми был скреплен сверток, и я увидела имущество профессора, слезы так и хлынули, но вид страшных символов Черной печати, воспроизведенных на пергаменте, поверг меня в немой ужас – и, думаю, я впервые поняла, какая жуткая судьба постигла моего покойного друга.

Остается добавить, что адвокат профессора Грегга отнесся к рассказу о случившемся как к сказке и отказался даже взглянуть на улики, которые я ему предъявила. Именно он ответственен за заявление, появившееся в прессе и сводящееся к тому, что профессор Грегг утонул, а его тело, вероятно, унесло в открытое море.

Мисс Лалли замолчала и вопросительно взглянула на мистера Филлипса. Он, со своей стороны, погрузился в глубокую задумчивость; подняв глаза, увидел зарождающуюся на площади вечернюю суету, мужчин и женщин, спешащих на ужин, и толпы перед мюзик-холлами – гул и теснота реальной жизни показались ему нереальными грезами, как воспоминания о сне сразу же после пробуждения.

– Благодарю вас, – проговорил он наконец, – за интереснейшую историю; она меня заинтересовала, ибо я не сомневаюсь в ее абсолютной правдивости.

– Сэр, – молвила дама с толикой негодования, – вы огорчаете и оскорбляете меня. Неужели вы полагали, что я потратила бы свое и ваше время, рассказывая ерунду на скамейке в Лестер-сквер?

– Простите, мисс Лалли, вы слегка неправильно меня поняли. Еще до начала я знал, что ваш рассказ будет искренним, но перенесенные вами испытания гораздо ценнее, чем bona fides[114]. Самые экстраординарные обстоятельства в вашем рассказе полностью согласуются с новейшими научными теориями. Я уверен, профессор Лодж[115] был бы чрезвычайно рад с вами пообщаться; я был изначально очарован его смелой гипотезой, объясняющей чудеса так называемого спиритизма, но ваш рассказ доказывает, что это отнюдь не простая гипотеза.

– Увы! Сэр, сие мне ничуть не поможет. Вы забыли, что я потеряла брата при самых поразительных и ужасных обстоятельствах. Спрошу еще раз: вы не видели его, когда шли сюда? У моего брата черные бакенбарды, он носит очки, робко озирается по сторонам; вдумайтесь, неужели эти детали не вызывают в вашей памяти его лицо?

– Жаль об этом говорить, но я не видел никого похожего, – признался Филлипс, который и впрямь совершенно забыл о пропавшем брате. – И все же позвольте задать несколько вопросов. Вы случайно не заметили, профессор Грегг…

– Простите, сэр, я пробыла здесь слишком долго. Наниматели ждут меня. Благодарю за сочувствие. Всего хорошего.