Дом душ

– Да, пожалуй. Что ж, вечер был чудесный. И помню, зашел я на маленькую улочку с одинаковыми серыми домишками, со штукатурными отливинами и косяками; на многих дверях висели латунные таблички, и на одной говорилось «Мастер по шкатулкам из ракушек», и я был доволен, потому что часто гадал, откуда берутся шкатулки и прочие вещицы, которые можно купить у моря. На дороге с каким-то сором играли дети, в маленьком пабе на углу пели люди, и я ненароком поднял глаза и заметил, какого чудесного цвета стало неба. С тех пор я еще видел этот цвет, но не думаю, что оно хоть раз было, как в тот вечер – темно-синее, с фиолетовым отливом, как, говорят, небо выглядит в чужеземных странах. Не знаю почему, но то ли оно, то ли что-то еще пробудило во мне странные чувства; все словно изменилось, и я не мог понять, в чем именно. Помню, я рассказал о своих чувствах одному знакомому пожилому господину – другу моего несчастного отца, тот уже упокоился лет пять назад, если не больше, – и он посмотрел на меня и сказал что-то о стране фейри; уж не знаю, что он имел в виду, и, думаю, сам объяснился плохо. Но, знаешь, на миг-другой казалось, будто тот переулок прекрасен, а голоса детей и людей в пабе словно сливались с небом, стали его частью. Знаешь старое выражение, что от счастья «паришь в воздухе»? Что ж, я и правда так себя чувствовал, когда шел, – не то чтобы парил, но словно мостовая стала бархатом или очень густым ковром. И тут – наверное, это уже мое воображение, – в воздухе разлилась сладость, будто фимиам в католических церквях, и у меня перехватило дыхание, как от большого волнения. Никогда ни до, ни после я не чувствовал себя так странно.

Дарнелл вдруг прервался и посмотрел на жену. Та следила за ним с приоткрытыми губами, с жадным удивленным взглядом.

– Надеюсь, я тебя не утомил, дорогая, этой историей ни о чем. Ты весь день переживала из-за этой дурочки, – быть может, тебе лучше прилечь?

– О нет, пожалуйста, Эдвард. Я ни капельки не устала. И мне нравится, как ты рассказываешь. Пожалуйста, продолжай.

– Что ж, когда я немного прошелся, это странное ощущение стало сходить. Я говорю «немного» и в самом деле думал, что гулял минут пять, но я смотрел на часы как раз перед тем как свернуть на ту улочку, а когда взглянул снова, они показывали уже одиннадцать вечера. Должно быть, я прошел миль восемь. Я глазам своим не верил и решил, что это часы сошли с ума; но позже обнаружил, что они не ошибались ни на секунду. Я не мог взять это в толк – что тогда, что сейчас; уверяю, времени миновало не меньше, чем если бы я прошел по одной стороне Эдна-роуд и вернулся по другой. Но я был где-то на природе, из леса веял холодный ветерок, воздух был полон тихих шуршаний, мелодий птиц из кустарников, пения ручейка под дорогой. Я стоял на мосту и зажег восковую спичку, чтобы разглядеть время на часах; и тут разом осознал, какой же это странный вечер. Понимаешь, это так отличалась от того, чем я занимался всю жизнь, особенно годом ранее, и мне почти казалось, будто я никак не могу быть тем, кто каждый день с утра едет в Сити и каждый вечер возвращается, настрочив гору неинтересных писем. Меня словно внезапно закинули из одного мира в другой. Что ж, я нашел так или иначе дорогу домой, а в пути определился с тем, как проведу отпуск. Я сказал себе: «Отправлюсь в поход не хуже Ферраров, только мой будет по Лондону и его окрестностям», – и уже все обдумал, когда вошел домой в четыре часа ночи, и светило солнце, и улица была чуть ли не так же тиха, как полночный лес!

– По-моему, это замечательная идея. Так ты отправился в поход? Купил карту Лондона?

– Еще как отправился. Карту я не покупал; это бы почему-то только все испортило – увидеть все расчерченным, названным, измеренным. А я хотел почувствовать себя так, будто отправляюсь туда, где не ступала нога человека. Вздор, верно? Будто такие места могут быть в Лондоне или даже Англии, если на то пошло.

– Я тебя понимаю; ты хотел почувствовать себя в путешествии, полном открытий. Правильно?

– Именно, это я и пытаюсь донести. К тому же мне ни к чему была карта. Я составил свою.

– Что это значит? Составил карту в мыслях?

– Об этом я еще расскажу. Но тебе и правда хочется слушать о моем большом путешествии?

– Ну конечно; наверняка это было замечательно. Как по мне, это самая что ни на есть оригинальная мысль.

– Что ж, я так точно считал ее оригинальной, и твои слова о путешествии, полном открытий, напоминают мне о моих тогдашних чувствах. Мальчишкой я страшно любил читать о великих путешественниках – как, надо думать, все мальчишки – и о мореходах, сбившихся с курса и оказавшихся на широтах, где еще не проплывал ни один корабль, и о людях, открывавших чудесные города на чужеземных континентах; и весь второй день своего отпуска я чувствовал себя, как за чтением тех книг. Встал я очень поздно. Я до смерти устал после пройденных накануне миль; но, наконец позавтракав и набив трубку, все-таки наслаждался жизнью. Такой вздор; как будто в Лондоне можно найти что-то чужеземное или чудесное.

– Почему бы и нет?