Дом его грез

Под конец Аллегра сфальшивила, пальцы взяли неверный аккорд, и она резко оборвала игру. Взглянув на Мейзи, она насмешливо улыбнулась.

– Вот видишь, – сказала она. – Они не дают мне дальше.

И, не ожидая ответа на свое загадочное замечание, Аллегра стала наигрывать какую-то странную, до навязчивости запоминающуюся мелодию, полную немыслимых созвучий и непонятных ритмов, – Сегрейв никогда прежде не слышал ничего подобного. Легкая, невесомая мелодия парила где-то высоко, словно птица, и внезапно, без всякого перехода, она превратилась в нестройное месиво звуков, и Аллегра с улыбкой поднялась из-за пианино.

Несмотря на улыбку, она выглядела растерянной, почти испуганной. Она присела рядом с Мейзи, и Джон слышал, как та вполголоса сказала ей:

– Тебе не следует этого делать. Ни в коем случае не следует.

– Что это была за вещь, которую вы исполняли последней? – с чувством спросил Джон.

– Одна из моих.

Ответ прозвучал отрывисто и резко. Веттерман заговорил на другую тему.

В ту ночь Джону Сегрейву вновь снился Дом.

Джон чувствовал себя несчастным. Никогда до сих пор его жизнь не казалась ему такой тоскливой. Прежде он терпеливо сносил ее как неприятную необходимость, которая, впрочем, не задевала его внутренней свободы. Теперь все изменилось. Внешний мир вторгся во внутренний.

Джон не пытался скрыть от себя причин такой перемены. Он влюбился с первого взгляда в Аллегру Керр. Что он мог с этим поделать?

В тот первый вечер он был слишком растерян, чтобы строить какие-то планы. Он даже не сделал попытки вновь с нею увидеться. Вскоре, когда Мейзи Веттерман пригласила его провести выходные в родительском загородном доме, он поехал с охотой, но был разочарован, увидев, что Аллегры нет.

Раз он наудачу упомянул о ней в разговоре с Мейзи, и та сообщила ему, что Аллегра гостит у кого-то в Шотландии. Этим он и удовольствовался. Он с радостью продолжил бы расспрашивать о ней, но слова точно застряли у него в горле.

В те выходные он привел Мейзи в полное недоумение. Он, казалось, вовсе не замечал, в самом деле не замечал того, что вроде бы само бросалось в глаза. Мейзи принадлежала к тем женским натурам, которые привыкли действовать со всей прямотой, но прямота никак не влияла на Джона. Он считал ее милой девушкой, но, пожалуй, немного властной.

Судьба все же оказалась сильнее Мейзи. Ей было угодно, чтобы Джон увиделся с Аллегрой снова.

Они повстречались в парке в один из воскресных дней. Он заметил ее еще издали, и сердце гулко застучало в его груди. Что, если она успела забыть его…

Оказалось, Аллегра не забыла. Она остановилась и заговорила с ним. Некоторое время они прогуливались вместе, бесцельно бродя по траве. Джон был до смешного счастлив.

Внезапно, без всякого повода, он спросил:

– Вы верите в сны?

– Я верю в кошмары.

Суровая резкость ее тона ошеломила Джона.

– Кошмары, – глуповато повторил он. – Нет, я говорил не о кошмарах.

Аллегра посмотрела на него.

– Да, – произнесла она. – У вас в жизни не было кошмаров. Это видно.

Теперь ее голос был ласковым, совершенно иным.

И Джон, слегка запинаясь, рассказал ей свой сон о белом Доме. Он уже шесть – нет, даже семь раз снился Джону. Всегда одинаковый. И красивый, такой красивый!

– Понимаете, это связано с вами каким-то образом, – продолжал Джон. – Впервые он приснился мне в ночь накануне нашего знакомства.

– Связан со мной? – она резко, коротко рассмеялась. – О нет, это невозможно. Ваш дом был прекрасен.

– Как и вы, – промолвил Джон Сегрейв.

Лицо Аллегры слегка порозовело, выразив досаду.

– Простите, я сказала глупость. Можно было подумать, что я напрашиваюсь на комплимент, верно? Но я имела в виду совсем не то. С наружностью у меня все в порядке, мне это известно.

– Я еще не видел Дома внутри, – признался Джон. – Но когда увижу – уверен, что он будет так же красив, как и снаружи.

Он говорил медленно и серьезно, с особой значительностью, которую Аллегра предпочла не заметить.

– Я хотел бы рассказать вам еще кое-что, если вы позволите.

– Позволяю, – ответила она.

– Я решил бросить службу. Мне давно следовало это сделать, но я понял это только теперь. Раньше меня вполне устраивало плыть по течению, прекрасно сознавая, впрочем, что я полный неудачник, но я не слишком об этом задумывался, просто жил сегодняшним днем. Человек не должен так поступать. Дело человека – найти для себя занятие, на которое он способен, и добиться в нем успеха. Поэтому я бросаю службу и попробую себя кое в чем другом – совершенно иного рода. Нечто вроде экспедиции в Западную Африку – подробнее я сказать не могу. Это не подлежит разглашению; но если поездка состоится, я буду богат.

– Значит, и вы тоже меряете успех деньгами?

– Деньги, – промолвил Джон Сегрейв, – означают для меня лишь одно – вас! Когда я вернусь… – Он не договорил.

Она опустила голову. Лицо ее сделалось страшно бледным.

– Не буду делать вид, что не поняла вас. Поэтому должна сказать вам теперь же, раз и навсегда: я никогда не выйду замуж.

Он помедлил, вникая в смысл сказанного, затем спросил как можно мягче:

– Вы не признаетесь мне, отчего?