Дом, где пахнет шарлоткой. О теплых встречах, женской дружбе и мечтах, которые вредно откладывать

Но папа ни разу не попался. Когда Ксении было девять лет, отец ушел из семьи к другой женщине, вообще не из их двора и даже не с работы. Было непонятно, то ли он действительно все эти годы изменял и наконец-то определился и выбрал самую-самую из всех своих потаскух, как называла его гипотетических любовниц мама, то ли ему надоели вечные подозрения и он решил их оправдать.

С детьми он поначалу поддерживал отношения, но новой жене это не нравилось; видимо, она не была уверена в своей полной победе и боялась, что дети заманят отца обратно в семью. Она хотела присутствовать на всех совместных встречах, это уже не нравилось Ксении и братьям, не скрывающим враждебности к новой второй половине отца. Встречи случались все реже, живое общение постепенно сходило на нет, только алименты отец исправно платил да дарил небольшие суммы на дни рождения. Через несколько лет он с новой женой переехал в другой город, Ксения его больше никогда не видела. Иногда он звонил на день рождения, спрашивал, как дела. Разговоры длились по две минуты: им нечего было сказать друг другу.

Обычно такое событие, как развод, сильнее сближает детей с одним из родителей, но в семье Ксении такого не произошло. Она завидовала девочкам, у которых мамы были как подружки, можно было поделиться любым секретом, тревогами. Ксения как-то попробовала рассказать маме о ссоре с подругой, так та еще и рассердилась, что дочь с кем попало дружит. Если Ксению ругали в школе, а такое случалось редко, всего несколько раз за все школьные годы, то мама всегда становилась на сторону обвинителей, не разбираясь. Считала, что учителя зря ругать не будут.

А дружба с девочками у Ксении всегда шла по одному сценарию – сначала они лучшие подруги до гроба, делятся секретами и проводят все время вместе, а спустя недолгое время дружба резко обрывалась, и подруга начинала сторониться ее или демонстративно играть с другими девочками, игнорируя Ксению. Возможно, потому что в любой подруге она сразу видела сестру и жаждала владеть всем ее временем и вниманием без остатка. А может быть, просто не понимала мудреных правил девчачьей дружбы.

Уже будучи старше, в школе, она обзавелась несколькими подругами, но мечтать о сестре не перестала, потому что подруги не давали той близости и взаимопонимания, которых хотела Ксения. С годами мечта о сестре трансформировалась в мечту о дочери, с которой они станут лучшими подругами и которой для Ксении так и не смогла стать ее мама. Она всем рассказывала, что выйдет замуж и обязательно родит девочку, а может, и двух или даже трех.

На первом курсе института она влюбилась в одногруппника Севу Панфилова – он кардинально отличался от ее задиристых братьев и всех дворовых мальчишек. Во-первых, Сева был умный, умнее всех в группе, а может, и во всем институте. На лекциях по сопромату, когда все тупо переписывали формулы с доски, не понимая, что это за набор сатанинских символов и на каком языке говорит преподаватель, он вникал с лету и бывало даже поправлял преподавателя, замечая ошибку в формуле. После его поправок в аудитории раздавался восхищенный и одобрительный гул.

А во-вторых, Сева был красив – высокий, плечи широченные, подбородок угловатый, как у мужчин в рекламе пены для бритья. И в нем, таком брутальном и уверенном в себе, сквозило что-то детское, в нем еще можно было разглядеть ребенка, каким он не так давно был. Может, дело в длинных черных ресницах или ямочках на щеках, но Ксения, тоже вполне себе красавица, обмирала от звука его голоса, взгляда серых глаз и его многозначительных усмешек.