Дом голосов

Уолкер была права: Ханна представляла собой опасность. Не потому, что в ней таилась склонность к насилию, но из-за самой своей невинности. Детеныш тигра играет с человеческим детенышем. Но первый не знает, что может убить второго. И второй не знает, что может быть убит первым, часто говорил отец. Отношения Пьетро с Ханной вполне описываются этим сравнением, с ней следует вести себя крайне осторожно.

Джербер сунул руку в карман, потрогал ленточку с колокольчиком: пусть служит напоминанием. Потом уселся в свое кресло, сделал вид, будто проверяет звонки на сотовом перед тем, как отключить его на время сеанса. Хотел, чтобы Ханна почувствовала его недовольство.

— Это правда, что нельзя внезапно прерывать курс лечения гипнозом, иначе могут быть серьезные последствия для пациента? — спросила она со всем чистосердечием, чтобы нарушить гнетущую тишину.

— Да, правда, — был вынужден подтвердить психолог.

Интонация была инфантильная, но сам вопрос заключал в себе двойной скрытый смысл. Ханна хотела знать, сердится ли он, добивалась от него утешения. Но еще это был способ сказать, что они уже связаны и разорвать эти узы не так-то легко.

— Я размышлял над тем, что вы рассказали мне в прошлый раз, — сказал Джербер, меняя тему. — Вы описали мне вашу мать и вашего отца, используя немногочисленные детали: родинку, которая была у нее на щиколотке, его непокорные волосы.

— Ну а вы бы как описали ваших родителей? — воскликнула Ханна, вновь вторгаясь в его личную сферу.

— Речь не обо мне.

Джербер прилагал все усилия, чтобы сохранять спокойствие. Но если бы ему нужно было в самом деле изложить свои воспоминания, он сказал бы, что его мать была неподвижна, нема и все время улыбалась. Все потому, что с той поры, когда ему было примерно столько же лет, сколько сейчас Марко, единственное воспоминание о ней было запечатлено на семейных фотографиях, хранившихся в альбоме, переплетенном в кожу. Что до отца, то о синьоре Б. можно было сказать одно: он относился к детям так бережно, как никто в целом свете.

— Вы замечали, что когда взрослого просят описать родителей, он никогда не рассказывает, какими они были в молодости, но в большинстве случаев склонен описывать стариков? — рассуждала Ханна. — Я часто думала над этим и нашла объяснение: по-моему, дело вот в чем — когда мы приходим в мир, родители уже там. И мы, вырастая, уже не можем вообразить, что маме и папе тоже было когда-то двадцать лет, хотя вероятно, что мы в то время уже присутствовали в их жизни.

У Джербера сложилось впечатление, что Ханна пытается его отвлечь. Возможно, рассуждая о родителях вместо того, чтобы погрузиться в воспоминания о собственном детстве, она искала способ избежать столкновения с реальностью, причиняющей боль. Может быть, ее родители погибли или продолжили без нее свою отшельническую жизнь. Так или иначе, доктор не хотел спрашивать напрямую, полагаясь на то, что пациентка сама расскажет о произошедшем, когда будет готова.

— Ваши родители избрали кочевой образ жизни…

— Девочкой я жила в разных областях Тосканы: в окрестностях Ареццо, в долине Казентино, в регионе Гарфаньяна, на Апеннинах, в Луниджане, в Маремме… — подтвердила Ханна. — Но это я выяснила потом. Только позже я узнала, как назывались те места. Если бы тогда меня спросили, где я нахожусь, я бы не смогла ответить.

— В конце нашего прошлого сеанса вы намекнули, что причина этих постоянных перемещений могла быть связана с Адо, — напомнил ей Джербер. — С маленьким сундучком, на крышке которого было выжжено имя и который вы приносили с собой во все места, где останавливались.

— Адо всегда хоронили рядом с домом голосов, — подтвердила Ханна.

— Чтобы выяснить, какие отношения связывали вас и Адо, нужно действовать постепенно.

— Я согласна.

— Чужие, — начал психолог.

— Что вы хотите знать?

Джербер сверился с записями в блокноте.

— Вы говорили о правилах, даже процитировали пару…

— Правило номер пять: если чужой зовет тебя по имени, беги, — стала перечислять Ханна. — Правило номер четыре: никогда не приближаться к чужим и не позволять им приближаться к тебе. Правило номер три: никогда не называть чужим своего имени. Правило номер два: чужие опасны. Правило номер один: доверять только маме и папе.

— Стало быть, думается мне, что эти пять правил определили ваше отношение ко всему человечеству, — заключил психолог. — Любой другой человек, кроме ваших родителей, воспринимался как потенциальная угроза: следовательно, в мире обитали только злые существа, — подытожил он с нескрываемым пафосом.

— Не только, — уточнила Ханна Холл. — Я никогда такого не говорила.

— Тогда выразитесь точнее, пожалуйста…

— Чужие прятались между обычными людьми.

Джерберу пришел на память очень старый фильм, где пришельцы подменяли собой людей, пока те спали, а потом спокойно жили среди всех прочих, и никто ничего не замечал.