Дом и война маркизов короны

Повинуясь неслышному свистку имущника, появился слуга, подхватил, кряхтя, тщательно запертую шкатулку в обе руки, и маркиз вновь остался наедине с утренними делами. Хоггроги, после разговора с имущником, сразу же повеселел, даже попытался напеть что-то и смущенно замолк: того и гляди на крик прибегут испуганные слуги. Так уже бывало пару раз: в собственном-то замке челядь попривыкла к руладам его сиятельства, а здесь пока еще… Теперь предстояло нудное, однако же в чем-то приятное для Хоггроги занятие: сверка ведомостей о продовольственных и иных запасах в заградных крепостях. Сушеные коренья, зерно, вяленая рыба, озерная и морская, вяленое мясо, ящерное и молочное, солонина, жир, сало, вина, уксус, даже питьевая вода в бочках… Кожи сапожные, кожи для тегиляев, для штанов… Полотно обтирочное, полотно бельевое, запасы подков да наконечников, да соль, да масло горючее… Все это обязано быть всегда под рукой, в заранее расчетных количествах, и обновляться своевременно — также должно. Близлежащие городки, дворянские поместья — все имели четкую разнарядку по натуральным налогам, все под страхом жесточайших немедленных кар своевременно исполняли эту почетную повинность, и все-таки лишь неусыпный надзор делал это исполнение по-настоящему безупречным. Хоггроги с детских лет нравилось сидеть рядом с отцом в его рабочем кабинете и перебирать свиток за свитком, ведомость за ведомостью, сравнивать должное с достигнутым, выявлять корень и причину спотыков, которые иногда случались… Ведди Малый, похвалив бдительного отпрыска, немедленно принимал меры и подробно объяснял для Хоггроги, почему в одном сбойном случае стоит казнить провинившегося, а в другом, внешне похожем, достаточно вслух и без крика указать на ошибку…

Опять скрипнула дверь. Двери в спальные и рабочие покои властителей удела всегда оставляли скрипучими, вроде как дополнительная бдительность, шумовая стража, но Хоггроги подумывал над тем, как бы этот устаревший обычай… того…

— Ваша светлость! — Керси уже не голову просунул, а весь вошел в кабинет и поклонился большим поясным поклоном. — Ее светлость маркиза Тури!

— Да сейчас я… скоро уже… Что, она уже здесь?

— Так точно, ваша светлость! — паж рукой показал на дверь и пожал плечами, как бы добавляя жестом: я тут ни при чем.

Не было времени одергивать Керси за развязность, смешанную с солдафонским этикетом, поэтому Хоггроги просто дал ему подзатыльник, и пока юный паж с грохотом вылетал в дверь, Хоггроги успел запахнуться и перепоясать халат потуже.

— Ты уже проснулась, мой птерчик? Как себя чувствуешь? Какие сны видела?

— Все бы хорошо, но мои барабанные перепонки сейчас лопнут… от рева некоторых некормленых маркизов… Да, я проснулась и уже час безуспешно жду своего повелителя к завтраку.

— Уже? — Хоггроги обернулся к здоровенным водяным часам в углу кабинета… — А я и не заметил. Знаешь, как это бывает, пока то да пока се… Свиток да другой… Э, э, э!.. Что это у тебя за… Стой, не подходи!

Только сейчас Хоггроги заметил, что его юная супруга что-то прячет в правой руке за спиною… Но маркиза Тури и не подумала внять оборонительным словам его светлости владетельного маркиза Короны Хоггроги Солнышко, напротив, она была полна решимости и подступала, выставив вперед объемистый, высоко вздернутый животик, все ближе, пока, наконец, ее оробевший супруг не уперся спиной и затылком в злосчастные водяные часы. Он уже обо всем догадался и просто тянул время, не надеясь даже на чудо.

— Осторожнее, мой дорогой, не разбей, они очень дорогие и древние, и вообще это мое приданое. Ну, иди же сюда, примирись с неизбежным. — Маркиза вывела руку из-за спины и — да, так и есть — зловеще взмахнула куаферным гребнем, выточенным из драгоценного панциря ящера капуни.

— Не буду.

— Но ты обещал, что будешь.

— Я обещал?

— Именно ты. Неужели ты боишься, что я, твоя законная супруга, более или менее светлая маркиза Тури, сумею причесать тебя хуже, чем пусть даже самый искушенный куафер в Империи?

— Да нет, я и не думал сомневаться, но…

— Но? Какое но, ты ведь слово давал?

— Я никакого слова не давал, а просто согласился, ты из меня ласками вытянула согласие…

— Ты отказываешься от своего согласия? — Карие глаза маркизы до краев наполнились презрительной жалостью к клятвопреступнику, розовые губки разочарованно поджались, словно бы отведали что-то горько-кислое…

— Ничего я не отказываюсь, только ты потихонечку…

— Ура! Садись же! — Маркиза приподнялась на цыпочки и чмокнула супруга в колючий подбородок. Она сразу же, чуть ли не с первого дня совместной жизни полюбила причесывать своего мужа, приглаживать его жестчайшие вихры… пыталась приглаживать… Хоть водою их смачивай, хоть ароматным маслом, нарочно придуманным цирюльниками для жестких волос — ничего не помогает: стоит лишь Хогги тряхнуть головой — и все труды насмарку. Стричь же совсем коротко — никак нельзя, это не модно, а ее ненаглядному скоро надо будет ехать в столицу, и там он должен выглядеть лучше всех…

— Ай. Ты дергаешь.