Дом интриг

— Я никогда не скрывала от тебя моих чувств к ней. Она замкнута и закомплексована… Мне так и не удалось сблизиться с нею. В ее обществе мне никогда не было уютно, и… я не смогла понять ее. Она ужасно одинока и печальна. Я считаю, что она попусту растратила годы. И, главное, не собирается ничего менять и впредь. Мне кажется, что она не совсем душевно здорова.

— Ты чувствуешь по отношению к ней привязанность?

— Нет. Я пыталась что-нибудь разбудить в своем сердце, но тщетно. Я могу лишь жалеть ее. Я ее очень жалею. Мне больно смотреть на нее. Она так замкнулась в себе. Неспособна помочь самой себе. Такое впечатление, что она построила внутри себя какой-то саморазрушительный комплекс.

— Мне кажется, что тебе пришла пора перестать жалеть ее, Дженни, — хрипловатым голосом сказал нахмуренный Джеф. — Твоя жалость направлена не в ту сторону. Ты понапрасну растрачиваешь свои чувства на нее.

— Ты не прав, Джеф. Такую женщину необходимо пожалеть. Жизнь больно била по ней и в конце концов вынудила ее удалиться от мира и закрыться от общества. Она смертельно боится вернуться в жизнь, так как думает, что там ее ожидает какая-нибудь новая трагедия. Она сдержанна со мной, но это, на мой взгляд, тоже от страха. Подсознательно она боится, что я могу обидеть ее.

Он резко выкрутил руль и, подъехав к обочине дороги, остановился. Покачав головой из стороны в сторону, он проговорил:

— Дженни, она помогла тебе выстроить в сознании совершенно неадекватный образ. На самом деле она совсем не такая. Но я больше не допущу, чтобы она использовала тебя в своих играх. Я собираюсь тебе кое-что сказать, хотя и понимаю, что мои слова могут задеть за живое, больно ранить… Но я уверен, ты справишься с этим скоро. И тогда перестанешь ее жалеть и сможешь вообще выкинуть из головы.

Обуреваемая мрачными предчувствиями, я могла лишь молча смотреть на него.

— Она вовсе не такая одинокая, какой предстала перед тобой. Кевин Салливан — ее любовник.

Я ошеломленно смотрела на него, будучи не в силах говорить, будучи не в силах поверить собственным ушам. А потом начала смеяться. Думаю, от облегчения.

— Вижу, ты мне не веришь, — сказал он.

— Конечно! — воскликнула я. — Ты пал жертвой слухов.

— Никакие это не слухи. Это было всем известно в течение последних двух лет. И заметь, до твоего приезда ни Сара, ни Кевин даже не старались скрыть от общества этот факт.

— Это неправда. Она одинокий человек. Самый одинокий из всех, с кем мне приходилось встречаться.

— Ей на руку, чтобы ты так думала. Наверное, она неплохая актриса.

— У нее нет друзей в городе…

— В этом она сама виновата, ибо никогда не отличалась общительностью. Но она не одинока. Когда ты въехала в ее дом, Кевин выехал оттуда.

— Откуда ты знаешь?

— Старик Мартин, который работает у нее временным рабочим, видел, как они перетаскивали кое-что из мебели в коттедж в то утро, когда ты покинула «Юную русалку». Тебе, наверное, неизвестно, что коттедж этот пустовал много лет.

— Но это еще не доказывает, что он любовник моей матери. Она переселила его, боясь, возможно, что я неправильно пойму ее отношения с Кевином. Ведь ей известно, что думают об этом в городе. Да и потом, она его намного старше!

— Она все еще остается очень привлекательной женщиной, и я не сомневаюсь, что Кевин просто очарован ею. Ведь он, похоже, совершенно не реагирует на то, как к нему относятся люди. Он просто живет с ней на той заброшенной ферме, и ему этого хватает.

Я закрыла глаза, и мне сразу стало ясно, почему Сара так упорно отказывалась уехать из Ирландии. Больше того, слова Джефа объясняли, почему Сара и Кевин так подталкивали меня к отъезду домой. Кевин застращал меня, а Сара не уставала повторять, что счастья мне в Ирландии не будет. Она также пыталась настроить меня против Джефа, «забывала» сообщить о его звонках. А Кевин еще советовал мне, как лучше всего помочь Саре… Теперь и это выглядело совершенно в ином свете. Это он сказал, что только тридцать тысяч фунтов спасут ферму от окончательного банкротства. Хорошую же заботу он проявил о своей любовнице! Впрочем, возможно, не только о ней…

Я не могла винить Сару в том, что у нее любовник, но внутри меня клокотала ярость, потому что они меня все это время ловко обманывали. Обмана я простить не могла. Она пользовалась моей доверчивостью и вызывала во мне жалость, разыгрывая из себя забытую всеми и одинокую до невозможности, напуганную жизнью бедняжку. Перед моим мысленным взором возник новый образ Сары во всей ясности и четкости. Теперь уже не было в нем ничего неуловимо-неопределенного и загадочного. Все встало на свои места. Я вспомнила ее внешность… Ухоженные волосы, красиво накрашенное лицо, элегантная одежда, плотно обтягивающая ее стройное тело.

Теперь я поняла то, что должна была понять с самого начала: ее внешность не соответствовала тому убогому образу, который она старательно создавала. Если она такая отшельница, как говорила, зачем так тщательно следить за собой? На удаленной от всего мира ферме… Я поняла, что она делала все это для Кевина.