Дом Иова. Пьесы для чтения

Ищущий (глухо, вслед исчезнувшему архистратигу): Хам. Лизоблюд. Шулер. (Кричит). Шулер! (Повернувшись к Узе, почти спокойно). Видел? (Смеется). Меня обокрали. Увели из-под самого носа. Да ещё посоветовали принять это как должное… (Медленно идёт по сцене, без выражения). Какой сегодня выдался неаппетитный денёк…

Пауза.

(Неожиданно обернувшись к Узе, резко). Что?

Уза: Я молчу, хозяин.

Ищущий: И правильно делаешь, если не хочешь, чтобы я испортил тебе настроение на ближайшую тысячу лет… (Идет по сцене, с тоской). Ах, какой же неаппетитный, неаппетитный, неаппетитный, нелепый и отвратительный выдался сегодня день!..

Пауза.

(Негромко). Ну, ничего. Ничего… Никуда он не денется… Пока идёт пьеса, пока актёры стараются заслужить благосклонность зрителей, всегда есть надежда повернуть спектакль туда, где само действие потребует, чтобы занавес, наконец, опустился. (Громким и страшным шепотом). И он опустится! Уж будьте уверены! Рано или поздно! Когда этого уже никто не ждёт! И уже навсегда! (Узе). Ты слышал? (Кричит). На-все-гда!

Тьма заливает сцену.

Картина четвертая

Часть внутреннего двора перед домом Иова. Над ним – ветхий травяной навес от солнца. Сам дом смотрит на зрителя из глубины сцены. Ведущий во внутренние покои дверной проём ничем не занавешен; за ним – тревожный сумрак. Слева видна окружающая дом глинобитная стена; дальше, до самого горизонта тянется холмистая пустыня.

Возле дома – вкопанный в песок большой, треснувший сосуд для воды. Второй сосуд стоит в глубине двора. Справа возле входа – наполовину ушедшая в песок ручная мельница.

В центре двора лежит старый ковёр и несколько бесформенных подушек вокруг него – единственное напоминание о былом богатстве дома Иова.

Утро следующего дня.

Иов сидит на одной из подушек, опустив голову.

Из-за угла показывается Адаф. Его голова поворачивается из стороны в сторону, руки бьют по бёдрам. Обойдя двор, он останавливается рядом с Иовом.

Адаф (задрав голову): Кукареку! (Сильно бьет себя руками по бокам и вертит головой).

В дверном проёме показывается ЖенаИова. Останавливается, слушая разговор Иова с Адафом.

(Нетерпеливо). Кукареку! Кукареку!

Иов (поднимая голову): Ну, что тебе?

Адаф: Ничего такого, хозяин.

Иов: Тогда лучше помолчи.

Адаф: Думаешь, это так просто? Неужели хозяин видел где-нибудь немого петуха?

Иов (сердито): Клянусь Его престолом!.. Ну, какой ты петух! Петухи не испытывают терпение людей пустой болтовней!

Адаф: Все, кроме меня, хозяин. Все кроме меня… (С гордостью). Потому что только один выучился болтать на вашем языке. Конечно, это было нелегко, но я постарался, чтобы немножко быть похожим и на тебя, и на твою хозяйку… Ведь всегда стараешься походить на того, кого любишь. Верно, хозяин?

Иов (смягчаясь): Да, Адаф. Верно.

Адаф (приободрившись): И ведь я совсем неплохо служу тебе! А мог бы служить ещё лучше, если бы мои курочки и цыплята были со мною рядом… Эх, кабы злой ветер не разметал их по пустыне!.. (Подходя к Иову, негромко). Хозяин!.. Когда мы пойдём искать их?

Иов: Скоро, Адаф.

Адаф: Вот уж представляю, как они обрадуются, когда мы их отыщем!

Иов молчит.

(Тревожно). Мне часто кажется, что они где-то совсем близко… Как ты думаешь, слышат они, когда я пою?

Иов: Кто знает, Адаф.

Адаф (всхлипнув): Цыплятки-то, наверное, уже подросли…

Жена (подходя и беря Адафа за руку): Иди-ка, поешь. Я приготовила немного риса.

Адаф: Спасибо, хозяйка… Лучше я пойду, да поклюю зёрнышки за домом. (Уходя, Иову). И не говори мне больше, что я не похож на петуха, хозяин. Как же меня тогда узнают мои курочки и цыплятки? (Уходит).

Короткая пауза.