Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного.

При этом необыкновенно важную и специфическую роль играет слово «вечный». Оно принадлежит к тем выражениям из словаря ЛТИ, нацистский характер которых определяется исключительно бесцеремонностью их употребления: ЛТИ непрерывно пользуется эпитетами "исторический", "единственный в своем роде", "вечный". Слово «вечный» можно считать высочайшей ступенью в длинной лестнице нацистских превосходных степеней, причем, с этой по­следней ступени вход уже прямо на небо. Вечность — атрибут Бо­жества; называя что-то "вечным", мы помещаем это "что-то" в ре­лигиозную сферу. "Мы нашли путь в вечность" — сказал Лей во время торжественного открытия Школы Адольфа Гитлера (высшая партийная школа) в 1938 г. На экзаменах в этой школе нередко за­дается провокационный вопрос: "Что наступит после Третьего Рей­ха?". Если не чувствующий подвоха ученик отвечает "четвертый", то его безжалостно исключают (даже при хороших профессиональ­ных знаниях) как бестолкового адепта партии. Правильный ответ таков: "Ничего не наступит, ибо Третий Рейх будет вечным немец­ким государством".

9 ноября 1935 г. о погибших при Фельдхенхалле Гитлер сказал: "мои апостолы" (используя новозаветные выражения, он определяет себя как немецкого спасителя). Их шестнадцать, видимо, он хочет иметь их больше, чем было у его предшественника, а во время по­гребальных торжеств прозвучали слова: "Вы воскресли в Третьем Рейхе". Фюрер неустанно подчеркивает свои исключительно близ­кие отношения с Богом, свою роль избранника, дитя Божия, свою религиозную миссию. В период триумфального взлета своей поли­тической карьеры он сказал в Вюрцбурге (в июле 1937): "Нас ведет длань Провидения, мы действуем по воле Всемогущего. Никто не может творить историю народов и мира без благословления Про­видения". Провидение, которое его избрало, появляется в каждой речи Гитлера, в каждом его воззвании в течение всех этих лет. По­сле покушения 1944 года мы узнаем, что судьба сохранила его, ибо немецкий народ нуждается в нем — в "знаменосце веры". В своем дневнике от 10 февраля 1932 г. Геббельс описывает речь фюрера во Дворце спорта: "В конце он впал в чудесный ораторский пафос и кончил словом: Аминь! Это прозвучало так естественно, что все люди были глубоко потрясены и растроганы, толпу во Дворце спорта охватил экстаз..." Это "аминь" ясно показывает, что общее направление всей этой риторики носит характер религиозный и пастырский. Религиозная кульминация деятельности Гитлера за­ключается в использовании конкретных христологических оборо­тов, а затем, по нарастающей, в манере произносить важные пар­тийные речи как проповеди с большой напыщенностью. Но фюрер не может произносить речи ежедневно — даже не должен, божеству подобает пребывать на небесах и чаще говорить устами своих жре­цов, нежели собственными. А что касается Гитлера, тут есть еще и дополнительная выгода: его слуги и друзья могут провозглашать его спасителем еще более решительно и без тени смущения, покло­няться ему еще неустаннее и горячее, чем это делал бы он сам. С 1933 до 1945 г., до самой катастрофы, это вознесение фюрера на пьедестал божества, сравнение его личности и деяний со Спасите­лем и библейскими персонажами свершалось ежедневно, и не было никакой возможности хотя бы в малейшей степени сопротивляться этому.

Культовые почести, воздаваемые Гитлеру, лучистый религиоз­ный нимб вокруг его личности, еще более усиливаются благодаря тому, что повсюду, где речь заходит о его деяниях, его государстве, его войне, появляются религиозные эпитеты. Вилл Веспер, руково­дитель Саксонского отделения Имперской литературной палаты по случаю октябрьской "Недели книги" провозглашает: "Майн Кампф" — это священная книга национал-социализма и новой Германии». Фюрер — новый Христос, особый немецкий Спаситель; великую антологию немецкой литературы и философии от "Эдды" до "Майн Кампф", где Лютер, Гете и т. д. занимают лишь переход­ные ступени, называют "германской Библией"; его книга — "немец­кое Евангелие"; его война—"оборонительная священная война"; ясно, что и книга, и война обязаны своей святостью святости само­го автора и, в свою очередь, усиливают его ореол.

Простая масса ощущает понятие "Третий Рейх" как религиоз­ное усиление понятия "Рейх", и без того уже наполненного религи­озным смыслом. Дважды существовала Германская империя, дваж­ды она была несовершенна и дважды погибла; однако теперь Третья Империя предстанет во всем своем совершенстве, не руши­мая во веки веков. И да отсохнет рука, не желающая ей служить или поднимающаяся против нее! Религиозные выражения и обороты ЛТИ вместе составляют сеть, которая набрасывается на слушателя и затягивает его в область веры».

Такова внешняя сторона медали: тяготение к религиозной лек­сике и символике. Вместе с тем, нам известно увлечение Гитлера и теософией. «Теософы надели на неоязычную магию восточный наряд, снабдили ее индуистской терминологией и открыли люциферствуюшему Востоку путь на Запад».