Дом, которого нет

Неразумно было бы, пока тебя не впустили, представляться внучкой, тем более неразумно было бы назваться посторонним человеком – проходимцем, забредшим среди ночи чего-то спросить или попросить. Лидия вспомнила, как близкие обращались к бабушке уменьшительно – Еня, не Женя, не Евгения, а именно Еня.

– Еня, Ень, открой! – боязливо произнесла она.

Занавеска тут же опустилась, внутри дома протяжно скрипнули дверные петли, шаги приблизились к входной двери, ведущей во двор. Лидия привалила сумку к маленькому порогу и стала ждать. Откинулась щеколда, дверь слегка приоткрылась.

– Кто это?

Лидия решила действовать не мешкая. Она затолкала сумку в проём, одновременно приговаривая:

– Ень, я поесть вам привезла!

В сенях царил сгустившийся мрак, затхлый и бестелесный, мрак сороковых, всё делалось наощупь – привычно для хозяйки и робко для посетительницы. Гостья передвигалась, держась за стену свободной рукой, сумка цепляла всё, что располагалось на полу по ходу движения: громыхнули пустые ведра. Бабушка открыла внутреннюю скрипучую дверь и обе оказались в тепле, тем временем она взялась за розжиг керосиновой лампы. Свет затрепетал по стенам единственной комнаты, включающей в одном составе и многочисленные спальни, и кухню. У дальней стены на кровати сидела женщина лет пятидесяти в сорочке с накинутой шалью на плечи, к потолку была приделана люлька, ребёнок в ней забеспокоился, женщина, не сводя удивлённого взгляда с гостьи, попыталась качать. Лидия перевела внимание на другую хозяйку – бабушка была не той, что ей запомнилась, сейчас она была девушкой: молодой, глазастой, свежей. Евгения смотрела на неё безотрывно, боясь пропустить что-то главное – перед ней стояло существо с такими же, как у неё большими глазами, такая же щупленькая и такая же немного кривоногая, видимо, по генетике у них ноги такие, и черты лица и ноги – всё, как у неё. Существо, волочившее за ручку мешок неизвестной конструкции, было облачено в странное одеяние, созданное нечеловеческой силой: красный тулуп с сияющими застёжками и разноцветными нашивками – буквами, или словами на неизвестных языках, а обуто в ботинки с полосками и шнурками из серебра, какие в самом невероятном сне не приснятся.

Лидия могла бы начать долгий рассказ издалека, о том, как её муж стал свидетелем феномена в сновидении, который вдохновил его к разгадке некоторых явлений, привёл шаг за шагом к сенсационному открытию, как долго он собирал прибор времени, разыскивая редкие составляющие по всему миру, заказывая через интернет недостающие звенья с другого полушария Земли. Она могла бы поведать о его незрелых и до последнего не вызывающих доверие экспериментах, а также предоставить родословное древо, уходящее не корнями, а ростками в новый век, но сердце разрывалось на части, она не могла больше томить ни их, ни себя:

– Это же я, бап! Лида – твоя внучка!

К матери она традиционно обращалась – «мам», к бабушке – «баб», постепенно преобразовавшееся в «бап». Евгения шлёпнулась задом на сундук, Алевтина качала.

– Вы только не пугайтесь, мне самой не по себе от того, что происходит… На самом деле я ещё не родилась, я пришла к вам из 2022 года. – Из-за печи выглянул заспанный пацанёнок. – О боже! Это мой дядя Рома? Какой же он маленький… Не могу в это поверить! Ведь это он – узнаю его фирменный взгляд исподлобья. – Она замерла, уставившись на люльку. – А там сейчас должна быть моя мама. Я даже подходить к ней боюсь: два дня назад видела её на девяностом десятке, а здесь, у вас, она недавно на свет появилась.

Её изумление по-прежнему продолжалось при молчаливой сцене растерявшихся жильцов. Восторгалась она одна, женщины безотрывно смотрели.

– А что вы не отвечаете? – наконец обратилась она к ним. – Вы что мне не верите? Это же я, бап! Ну что ты молчишь?! Как ты можешь меня не узнавать?! – Лидия стала забываться, шоковое состояние путало разум. В замедленном темпе она привалилась спиной к стене и съехала на скамейку.

Молчаливая сцена продолжалась. Женщины не отводили от неё пристального внимания, Лидии показалось, что её вот-вот выпрут, как умалишённую. Глупая затея, оставила бы сумку на пороге – пусть правда думают, что Дед Мороз навещал, Фея или Снегурочка. И зачем она только постучала: любопытство, несдержанность, легкомыслие – вот список тех качеств, от которых она всегда пыталась избавиться.

– Когда война кончится? – раздался тихий голосок с дальнего угла избы, из полумрака, принадлежащий невозмутимой прабабке, покачивающей люльку. Только сейчас Лидия разглядела, что это не женщина лет пятидесяти, это измождённая нелёгкой жизнью и каторжным трудом старушка без возраста. Евгения молча перевела шокированный взгляд на мать.

– Война закончится нашей победой, – засуетилась обрадованная начатому диалогу Лидия, – вы только потерпите, вам три года потерпеть осталось…

– Как долго… – расстроилась Алевтина и закачала головой, – ещё три года…

Та, что была моложе, в состоянии того же стопора теперь медленно перевела взгляд на баул, брошенный на пол.