Дом, который будет ждать. Книга вторая

Я подошёл к кованым воротам и вежливо постучал, после чего несколько минут честно ждал, что мне откроют. Не дождавшись никакой реакции, я толкнул ворота, и они послушно открылись без малейшего скрипа. Сначала я удивился, что столь непростое место стоит практически открытым, а потом огляделся и понял, что это разумно: куда тут бежать-то? В горы? Даже не смешно: шанс выжить в северных горах равен нулю даже для опытного воина. В империю? Ну так здесь до ближайшего населённого пункта несколько дней конного пути. Я, правда, добирался порталами, но лишь до последнего города, где возможно было его открыть. Дальше из-за близости гор магия не действовала или действовала, но крайне нестабильно. По сей причине добираться до монастыря пришлось верхом целых четыре дня, останавливаясь только на обед и ночёвку.

Шагнув в распахнувшиеся ворота, я сделал несколько шагов и очутился в чисто выметенном пустом дворе, в центре которого с удивлением увидел ухоженную клумбу с великолепными цветами. Цветы? В Ирме? Серьёзно?

Пока я ошарашенно таращился на клумбу, боковая дверь скрипнула, и во двор вышла молоденькая монахиня в характерном именно для этого монастыря сине-сером одеянии. Подойдя ко мне, она слегка поклонилась с удивительным достоинством и вопросительно взглянула на меня глубокими серыми глазами. Я сначала не понял, почему этот взгляд заставил меня удивлённо вскинуть брови, и лишь позже пришло понимание: это был взгляд спокойного человека, принявшего свою судьбу, чуждого метаний и страстей. Безмятежные ровные серые озёра, поверхность которых не позволено взволновать ничему.

Я поклонился в ответ и проговорил, чувствуя себя мальчишкой перед этой юной женщиной:

– Приветствую тебя, сестра. Я магистр Каспер Даргеро, и я хотел бы поговорить с настоятельницей, матушкой Неллиной. Это возможно?

Молча кивнув, девушка повернулась и пошла к дверям, сделав приглашающий жест. Я повиновался и с некоторым трепетом шагнул через порог в обитель. Что я ожидал увидеть? Наверное, мрачные казематы, толстые двери, возможно, даже с решётками, серые и черные тона…

Поэтому сказать, что я был потрясён – это не сказать ничего. Я вслед за своей провожатой вошёл в большой светлый холл, из которого с обеих сторон вверх шли две лестницы, сделанные из светлого дерева и украшенные перилами с искусной резьбой. Девушка в уже знакомом сине-сером платье натирала их воском или чем-то похожим. На её лице было то же выражение умиротворения и спокойствия, как и у первой встреченной мной монахини. Заметив вошедших, она прервала свою работу и вежливо поклонилась, приветствуя незнакомца, то есть меня.

– Очень хорошо, сестра Лотта, – мягко проговорила встретившая меня монахиня, – ты достойно справляешься.

Девушка, к моему удивлению, не обрадовалась, не выказала никаких эмоций, а лишь благодарно склонила голову. Как только мы прошли, она снова занялась своим делом, словно нас и не было. Но я мельком успел заметить, что запястья девушки пересекают два шрама: такие бывают у тех, кто пытался покончить с собой, вскрыв себе кровеносные жилы. Значит, в прошлом этой скромницы бушевали нешуточные страсти.

Монахиня провела меня по светлому коридору, стены которого были выкрашены спокойной светлой краской и украшены великолепными акварельными пейзажами. Возле одного из них я остановился, заворожённый его удивительной соразмерностью и гармоничностью: над лесной поляной кружились разноцветные бабочки, а на берегу прозрачного ручья склонил к воде гордую голову, увенчанную рогами, крупный лось. Мастерство неведомого художника было столь велико, что казалось, будто зверь сейчас шагнёт прямо к зрителю, а бабочки вылетят из рамы и присядут на соседний подоконник.

Заметив моё потрясение, монахиня, сопровождающая меня, остановилась и доброжелательно пояснила:

– У одной из сестёр здесь, в обители, проснулся талант к живописи, и она старается его развивать.

– Кем она была раньше? – не удержался от вопроса я и смутился, увидев насмешливый, но понимающий взгляд. – Простите, я не должен был спрашивать.

Пройдя немного дальше о коридору, мы остановились у двери, украшенной скромным плетёным букетом из сухих цветов в форме венка. Букет был небольшим, но составленным с удивительным искусством и чувством стиля – не каждый придворный мастер справился бы лучше. Монахиня постучалась, и из-за двери раздался спокойный голос:

– Входите с миром, кто бы вы ни были.

Монахиня открыла двери и пропустила меня вперёд, осторожно притворив створки за моей спиной, а я смотрел на женщину, сидевшую за большим письменным столом, заваленном бумагами. Она в ответ спокойно рассматривала меня, изучая, затем жестом пригласила садиться, указав на удобный маленький диванчик.

– Что привело под наш скромный кров магистра Даргеро? – вопрос был задан спокойно, не доброжелательно, но и без враждебности.

– Вы знаете меня? – я позволил себе лёгкую улыбку, впрочем, не получившую ответа. – Я польщён.