Дом, который построил Джек

Джонатан… Джонатан… Вернемся назад. Еще не наступил рассвет тридцатого января… Элиза еще не знает, как она уладит это противостояние. Шел дождь, и она была соответственно одета: черные брючки-слаксы и черная вязаная кофта, черный дождевик и черная шляпа и припущенными полями, делающая ее похожей на Грету Гарбо. Так как было довольно холодно, надела и перчатки, тоже черные. Припарковав автомобиль у Пеликанового рифа, пошла по побережью к его дому. По дороге она проигрывала предполагаемый разговор. Ей очень не хотелось идти к нему, тем более просить об одолжении. Он столько раз наносил ей обиды, которые не забыть. И столько раз она мечтала о нем и не могла отделаться от мучительной игры: что было бы, если бы… Если бы он не был гомосексуалистом. Но он им был. Если бы он не сказал ей, что у их отношений нет будущего. Но он так сказал. И неизбывная жалость к себе: ах, если бы я его не встретила, если бы не легла с ним в постель… тоже с этим терзающим «если».

Воспоминание пробуждало все: и шепот дождя, и бормочущее шуршание океана — все вызывало в памяти прошлое, складывалось из отдельных картинок в картину — в кинофильм. Время было не властно над этим кинофильмом. Оно превращалось в ничтожный пустяк — раз в ее власти было, щелкнув переключателем или перемотав пленку, снова жить в любом часе, в любом году. Но жить в любом часе было больно, и Элиза лихорадочно щелкала тумблером памяти, перебегая от эпизода к эпизоду. Итак, фильм под названием «Моя жизнь с Джонатаном». Такой дешевенький, короткий фильм в роскошных декорациях — дом-дворец на побережье Флориды. На титре снова: «ноябрь тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года».

Восхитительная, благоухающая ночь. Японские фонарики на террасе, какой-то ор, мелодии Битлзов. А Элизе всего шестнадцать, и она пришла на день рождения к своей подружке, Марсии Натансон, которой сегодня уже исполнилось семнадцать.

Мальчишка, который легкими шагами взбегает на террасу, — это самое восхитительное, что она видела в своей жизни! Длинные светлые волосы и сияющие голубые глаза. Фигура и движения танцора. Босые ноги. Он в голубых джинсах и белом свитере. На других пиджаки и галстуки, а Джонатан словно с другой планеты.

С эгоизмом юности, Элиза тут же подумала о нем как о некоем приложении к себе, такой совершенный партнер, такой идеальный дружок! Оба блондины, стройные, с ясными глазами, вместе они будут вдвойне прекрасны. Она пленит этого великолепного пришельца, приручит этого дикого и роскошного звездного мальчика, сделает его своей собственностью. Уверенная в своей внешности, подстрекаемая своей распускающейся сексуальностью, она не сомневалась в победе над этим двадцатилетним незнакомцем, тем более что оказалось, появился он вовсе не из другой галактики, а из Индианы.

И этим же поздним вечером она уже лежала на побережье в его объятиях. Он ограничивался только поцелуями, это было странно, но она еще ни о чем не догадывалась. А спустя две недели, в доме, который он арендовал на Фэтбэк-Кей, она все-таки настояла и отдала ему свою девственность, все еще ничего не подозревая. Той ночью она шептала: «Я люблю тебя», не чувствуя его растерянности, почти паники.

«Моя жизнь с Джонатаном». Фильм Элизы Брэчтмэнн. Вторая серия. Действующие лица (в порядке их появления): Элиза Брэчтмэнн. Джонатан Пэрриш. А также Чарльз Эббот в роли Чарльза Эббота.

В первый раз она пришла к Эбботу в конце декабря. Разыскала его в комнатке над гаражом. Пришла в отчаянье и слезах, потому что не прошло и часа, как Джонатан Пэрриш объяснил ей, что он гомосексуалист и ничего с ней делать не намерен. А тот случай был экспериментом, он был обязан это проделать, чтобы доказать себе. Доказать? Что доказать? Ну, что эти девушки… женщины… эти самки не в состоянии удовлетворить его.

Вот потому-то она и оказалась здесь, в комнате над гаражом… На титрах — «декабрь тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года»… чтобы заняться любовью с этим, в отместку Джонатану. В слезах, в гневе и стыде, она пришла сюда для любви?.. Нет-нет! Никогда больше Элиза Брэчтмэнн, звезда этого тоскливого, коротенького, дешевого фильма, не станет любить никакого мужчину. Она здесь просто для того, чтобы ее трахал этот шофер, служащий ее отца. Лакей. Она рыдала на его плече, пока он этим занимался.

И — прокрутка вперед. Перескочим через нудные месяцы ее беременности и этого страха, мучительных родов, пропустим и это проклятое бегство. Она стала взрослой, она привыкла к боли, которая началась еще тогда, когда Джонатан захлопнул дверь в их сон. Сон этот до сих пор просачивается в ее сознание незваным гостем, спит ли она или бодрствует: двое прекрасных людей, идущих вместе по жизни. Это сон, который никогда не сбудется, ведь его никогда не сможет удовлетворить никакая девушка, женщина, самка…