Дом, который построил Майк

Водила за рулём Мерседеса припух от такой наглости и прибавил хода. На спидометре у Жаклин стрелка замерла на максимуме 140. Больше двигатель тянуть не мог. Борьба моторов закончилась. Мерседес стал уходить в левый ряд, но как-то сутуло, не по военному. На последнем издыхании папелац попытался еще дернуться за большим братом, и тут случилось непоправимое. Видимо водитель Мерса сбросил немного скорость на въезде в тоннель и Жаклин, не успев затормозить, зацепила его задний бампер. При обычных скоростях ничего бы и не произошло, но вот когда идёшь под двести на городских улицах, случиться может всякое. Папелац сразу же от толчка свингануло, но Жаклин (молодец всё-таки, парижская драйверша) справилась с управлением и после двух разворотов встала как вкопанная на правой крайней полосе. Мерседес же как-то неуклюже от удара дернулся вправо, влево, такое ощущение, что двигался то на двух правых, а потом двух левых колёсах, туркнулся в центральную опору тоннеля, и тут уж его стало швырять от стены к опорам, что твой каучуковый мячик. С каждым новым ударом, на глазах у оцепеневших Жаклин и Сержа мячик из красиво сложенной, обтекаемой, округлой формы превращался в консервную банку. Жалкую, мятую, битую, с остатками дальневосточной кильки в ней.

Через несколько секунд всё закончилось, только непомерно большая груда железа продолжала изрыгать из-под себя вой не хотевшего преждевременной смерти двигателя внутреннего сгорания.

Жаклин первой вышла из оцепенения и нажала на газ. Папелац Рено, проехав трагические пару сотен метров, остановился у черного разбитого корыта. Невольные участники трагедии, а проще говоря, прямые виновники совершившегося, выползли из автомобиля с изрядно помятым передним бампером и медленно подошли к черному, умирающему, нервно постанывающему быку. Первое, что бросилось в глаза, это часть авто со стороны водительского сидения - большой кусок мяса с костью, округлой формы, прижатый помятым рулём к осколкам остатков лобового стекла. Из разбитой кровавой массы на тонких ниточках, как у сломанной куклы-марионетки, свисали два теннисных шарика. В момент, когда парижская школьница осознала, что это просто-напросто глазные яблоки водителя на тонких жилах и нервах, её желудок изрыгнул накопившееся и взбаламученное автогонкой "Бужеле" прямо на красивую светло сиреневую несовершеннолетнюю кофточку.

Через несколько минут Жаклин нашла себя уже сидевшей у стены тоннеля, а Серёга сграбастывал стройную фигуру её в свою сильную русскую охапку и тащил к голубой машине. Бросил вялое тело на заднее сиденье. Бухнулся за баранку. Дал газу.

С обоих концов тоннеля несся рёв полицейских, пожарных и скоропомощных сирен.

Макс выжал себе в бокал остатки второй бутылки Шираза, (мы сидели с ним в маленьком тихом кафе "Ля Рошь" напротив Дома Инвалидов), и тихо сказал:

- Но ухлопали их обоих, Мария, да еще и мать Жаклинкину Рошель, совсем не за то, что они торцанули "мерина". Тот водила-то совсем в дудочку бухой был. Странно, как он вообще за рулём мог сидеть. Так или иначе, въехал бы куда-нибудь. Дали бы лучше охраннику машиной рулить.

Помолчал. Я заказала третью бутылку. Глотнула немного сама из бокала, где только что плескалась минералка "Перьер" .

- Я видел эти фотографии, которые он сделал в то время, пока Жаклин целых две минуты в коме валялась у стены. И выскочившие глаза водителя, и охранник к куче собственного кала, и кое-что еще. Серж никому их не показывал достаточно долгое время. Только почти четыре месяца спустя, приехав в Париж, (Мишель твой тоже приехал тогда из Амстердама с ним встретиться) решил поделиться с нами наболевшим. Вот мы и стали первые и единственные, кто их и видел, эти фотки несчастные. Ну, это всё ничего. Папелац мой помятый так ведь никто никогда и не нашел, хотя и искали, судя по ежедневной прессе очень долго. Такого говна, как моя тачка по Парижу тысячами мотается, и побитые из них - каждая первая. Через месяц я на свалке скрутил новый бампер, даже цвет подошел, и всё шито-крыто стало. Потом я кумекать стал, что же они так к моему корыту прицепились, ведь никто же не видел момента столкновения. Всё что досталось полицаям - только выезжающая из-под моста подержанная машина боевой голубой раскраски, предположительно Рено, и еще свежие следы голубой краски на заднем бампере Мерседеса.