Дом, который построил Ник (СИ)

   - Никит, прости, я не могу.

   - Что не можешь?

   Шаги приближались.

   - Ничего не могу. Вернуться не могу. Я ушла. Все кончено.

   - Почему?

   - Я... У меня есть парень. Все серьезно. Понимаешь?

   - Нет.

   Никита и в самом деле пока ничего не понимал. Причем тут парень, когда она любит его. Но мысли так и не успели сформироваться. Очень быстро перед ними возник мужчина. Немолодой. Скорее всего, ее отец.

   - Лиля. Что тут такое?

   Ко всему прочему, встреча еще и с ее родителями не радовала, Никита немного стушевался, от недоброго подозрительного взгляда.

   - Добрый вечер, - сделал еще один шаг от Лили, нервно закашлялся. Протянули друг другу руки в мужском пожатии.

   - Добрый, - ответил мужчина и еще больше придавил парня взглядом, вопросительно перевел на дочь.

   -Эээ... это знакомый, - заявила она несмело. Судя по всему, родителя она очень боялась. Тот и в самом деле не выглядел добрым.

   - Слишком поздно ходит знакомый, - взгляд неодобрительно скользнул по темноте за окном, потом по Никите, тяжело сканируя. Он ему явно не нравился.

   Никита еще больше занервничал, но выпрямился, принимая осанку и уверенный деловой вид. Что ответить не нашелся. Время и в самом деле позднее.

   - Так, молодые люди, - с нескрываемым недовольством заявил отец, - ваше знакомство и дружба ни одного из вас не красит, - посмотрел неприятным взглядом на дочь, - особенно тебя, Лиля.

   Лиля нахмурилась, поджала губы, глаза опустила - провинившаяся и устыдившаяся дочь.

   Угнетающий взгляд перешел на Никиту, настоятельно требуя ухода.

   "Уйти?" - растерянно оглянулся на Лилю. Она стояла так же, склонив голову, и не смотрела на него. - "Да конечно, несомненно, надо уйти. Что ему тут делать? Что она там сейчас говорила? Парень? Все серьезно? Никита - это, конечно же, несерьезно. Так, игрушка. Мальчик-строитель. Все эти поиски напрасны. Не надо было ее искать".

   - Да, конечно, извините, - внутренне закипая, сдержанно улыбнулся.

   - Всего доброго, - кивнул мужчина

   Никита направился на выход.

   - Я провожу, - уцепилась девчонка за его руку, - подожди.

   Отец недовольно качнул головой, пробурчал:

   - Не долго, - и удалился, давая им время для пары слов. Она, засуетившись, накинула какую-то первую попавшуюся под руки куртку, похоже, что отца. Не раздумывая сунула ноги в его же огромные ботинки. Стояли вдвоем на крыльце.

   - Никит, - она замялась, подняла несмелый виноватый взгляд, схватила его за руку, - я..., - было ощущение, что она хотела сказать "люблю тебя", но замолчала и еле слышно выдавила, - прости.

   "Простить? Что? Просто простить и уйти? Весело поиграли и разбежались? Так?"

   Нервно закурил.

   - Значит, поиграла! - грустно, обреченно посмотрел на нее, почему-то стало больно и обидно. Медленно начала снова подниматься злость на себя дурака и на девчонку. - Прикольно было? Да? Влюбила в себя придурка-строителя! - она, виновато спрятав глаза под капюшоном, и зябко кутаясь в безразмерной куртке молчала. Он продолжал упрекать, голос повышался. - Лиля! Ты уехала! Молча! Хоть бы сказала, иди на хер! Ты ничего, вообще ничего не сказала! Ты все мозги мне вскрыла! Я эти два дня, что только не передумал, а это просто игра. ПРОСТО ИГРА! - Он в запале тяжело рвано дышал, сознание никак не хотело принять простую истину, что он просто ей не нужен, и она совсем о нем не подумала. - А если строитель, что-нибудь сделал бы с собой? - воскликнул возмущенно. - Вены вскрыл или с высотки прыгнул! Ты подумала? Игра, блять! Так нельзя!

   Высказался и снова тишина. Молчала. Похоже, ей стыдно, и она сожалела. Но стыд и жалость это не то, что он хотел от нее.

   - Он справится, - произнесла, наконец, тихо и неуверенно, посмотрела на него с мольбой и надеждой.

   Никита возмущенно мотнул головой.

   - Нет.

   Схватил цепко за запястье, упрямо и жестко потянул к себе. Видимо в горячке не рассчитал, грубо остервенело, сдавливая ее птиц. Она даже зашипела от боли, но он не обратил внимания.

   - Лиль, ты должна быть со мной, ты обещала, ты говорила, - яростно настаивал и, похоже, даже умолял.

   - Пусти, - пискнула она, пытаясь высвободиться, - Никита, пусти. Я не могу. Я на самом деле не могу. Прости, пожалуйста.

   В голосе появилось хныканье, глаза охваченные болью заблестели.

   - Я не могу. Прости. Пусти, - повторяла она. Даже когда она вырвалась, наконец, и дверь за ней, хлопнув, закрылась, эти слова как будто, так и застыли в воздухе. Оглушающие слова. Он остался на крыльце один. Да и в жизни тоже один. Он ей и в самом деле, оказывается, был не нужен.