Дом, который снесли

Альбом периодически доставали из нижнего ящика массивного письменного стола, где он имел постоянную прописку, и внимательно, трепетно и бережно просматривали, попутно старшие всегда что-то объясняли и рассказывали младшим. Каждую страницу этого альбома, каждую фотографию знали и помнили наизусть: все довоенные снимки, изображавшие то время, о котором дети знали только по рассказам отца и матери, казались настолько родными, что ощущение того, что в альбоме существует своя собственная, внутренняя, сказочная жизнь, было вполне реальным. Откроешь страницу и вот, ты погружаешься в этот особый мир, мир пропахший запахом старого картона, папиного ядрёного клея и нескольких засохших цветков, уютно примостившихся когда-то между страницами, мир воспоминаний, фантазий, счастья и трагедии, мир Первой мировой и Отечественной войны, мир Крымских санаториев – дворцов, мир пионерских лагерей советского счастливого детства и мир профсоюзных коллективов родительской работы – мир огромной семьи.

На одной из самых первых страниц этого альбома немного вызывали удивление две совершенно одинаковые фотографии- близнецы, на обеих был снимок площади с памятником Тарасу Шевченко в г. Харькове. Конечно, дети знали, что мать до войны жила в Харькове, а отец учился в Москве, его сокурсник, родом тоже из Харькова, заочно познакомил их и они почти год переписывались; ещё дети знали, что первое свидание произошло именно у этого памятника, но наличие двух этих фотографий на одной странице было по меньшей мере странным и совершенно непонятным. Тем более, что ни отца, ни матери, ни вместе, ни порознь на фотографиях этих не было. А поскольку большинство фотографий были приклеены на свои места отцом ещё до рождения детей и жили там всегда, то и наличие этих близняшек никогда не обсуждалось, подумаешь на мгновение об этой странности и тут же забудешь – есть и есть.