Дом Леви

Хейни и Тильда садятся в качающуюся лодку, оставляют горбуну ее шляпу с новой лентой, пиджак от костюма, Хейни закатывает рукава, расстегивает пуговицы на рубахе, и вот уже свободно двигает мышцами, усиленно загребая руками, поднимает лодку в ночное небо выше всех остальных. Ветер надувает рубаху Хейни, и они вместе с Тильдой парят в небе, как ангелы. Но в разгар головокружительного счастья раздается звук колокола: завершилось небесное путешествие за грошовую цену, и Хейни расслабляет мышцы, и лодка замирает. Ангелы возвращаются на землю, как в потерянную долину. Ноги подгибаются. Они дышат с трудом, горбун бежит к ним.

– С неба упала звезда, когда вы были там, наверху, – говорит горбун.

– Это счастливый знак, – говорит Тильда.

– Счастье, – насмешливо восклицает Хейни, – счастье! Я иду стрелять из ружья.

Троица движется среди шатров и бараков. Ест горячие сосиски с горчицей, запивая большими бокалами пива. Одежды Тильды посыпаны цветным конфетти. Горбун купил свисток в виде длинного бумажного змея, и свистит долго и протяжно. Сердце Хейни расположено к нему. Он катает свою Тильду на карусели, затем – в золоченой карете.

Ах, любовь моя, Августина,
Августина, Августина,
Ты родить мне не можешь сына,
Наш союз – одна рутина…

Хейни целует свою Тильду, как в дни медового месяца. Карета останавливается вместе с окончанием песни. Горбун завершает их путешествие звуком, извлекаемым из бумажного змея.

– Пошли в тир – испытать удачу.

Но Тильда пересчитывает гроши.

– Торопитесь видеть! Торопитесь видеть! За несколько грошей! Чудеса в решете! – орет благим матом зазывала по кличке «вертлявый Рейнгольд», которую получил ее за его любовь к мужчинам. Волосы его окрашены в разные цвета, губы в помаде. Он с большой приязнью хлопает Хейни по спине.

– Торопитесь видеть! Торопитесь видеть!

Шатер забит до отказа. Бездельники и влюбленные парочки находят здесь убежище на весь вечер. Пол усеян шелухой фисташек и обертками. Зрители сидят на досках, гуляют в проходах, и крики их несутся с одного конца шатра до другого. Тильда и Хейни принимаются за фисташки. На арене появляется смуглый индийский факир. Но обращается он к публике на ломанном немецком языке.

– Слушай, этот на арене, не Макс ли наш? Эй, Макс, где ты одолжил индусскую одежду?

Но Макс не теряет присутствия духа. Поднимает руку, молча приветствуя знакомого, и начинает говорить языком истого берлинца. У ног его большой ящик, покрытый странными рисунками.

– Уважаемые дамы и господа! – провозглашает Макс и указывает на ящик, – я покажу вам сейчас живую женщину, голую до пояса.

– Зачем? – раздается голос из публики. – Какая польза от такой женщины?

– Ты покажи нам живую женщину, голую ниже пояса, – предлагает другой голос.

Макс делает движение головой и просит тишины. Он хочет околдовать женщину от головы до пят. Публика с этим не согласна, публика упрямо требует, со взрывами хохота:

– От пояса ниже! От пояса ниже!

Хейни получает огромное удовольствие. Начинает греметь музыка. Занавес падает на Макса и его ящик. Довольная публика аплодирует. Красный свет на арене. Появляется «вертлявый Рейнхольд» и объявляет, вращая глазами, о выступлении великана Голиафа. И тут же – гром оркестра.

Я – пруссак,
Вздымаю знамя я…

Дробь барабана в ритме последних слов:

Пруссаками были отцы мои,
Пруссаками будут сыновья.

Занавес поднимается, и красный свет освещает прусского Голиафа, вздымающегося высокой огромной тушей. Он играет мышцами, выпячивает грудь и скрежещет зубами.

– Тильда, – кричит Хейни, погляди, кто там стоит на арене, это же долговязый Эгон!

Эгон же тем временем рычит устрашающим голосом:

– Есть ли тут в зале хоть один грязный Давид, пусть поднимется ко мне. Десять марок получит тот, кто осмелится коснуться моей физиономии.

– Фридрих, – слышен довольный голос из зала, – поднимись-ка и порви ему пасть.

Фридрих возражает. Он приклеен к месту, и Голиаф на арене снова скрежещет зубами. Хейни сын Огня вскакивает с места в явно боевом состоянии.

– Это обман публики! – кричит Хейни. – Обман и ложь! Я знаком с этим Голиафом! Тупица из тупиц! Надутый горшок! Погоди, Эгон, покажу тебе, как обманывать людей.

– Ш-ш-ш, – шепчет испуганная Тильда, – сиди.

– Почему я должен сидеть? Разве это справедливо, чтобы прусская песня звучала из уст этого грязного зазнайки.

Хейни собирается подняться на арену и отомстить за униженную Пруссию. Публика в восторге, поддерживает Хейни громкими криками:

– Дай ему! Покажи ему! Заткни ему пасть! Покажи этой мачте, кто здесь Голиаф!