Дом (ЛП)

Дэлайла чувствовала себя до болезненного много знающей. Когда рядом

был Гэвин, она чувствовала себя в безопасности, ведь даже если Дом ненавидел

ее, зато нежно любил его. До прошлой ночи она и не думала, что Дом причинит

ей настоящий вред, а если бы и причинил, то точно не в присутствии Гэвина.

И теперь Дэлайла поняла, что безопасности нет нигде. Гэвина здесь не

было, но даже если бы и был, это не имело никакого значения. Был ли сам он в

безопасности?

Жизнь не должна быть такой, она не должна постоянно пугать. А Дэлайла

не должна постоянно переживать, что дерево подслушивает их разговор, или

что трава отравила бы ее кожу, если бы могла. Она не должна думать, что по

дороге домой ее поджидает опасность, что тротуар внезапно треснет и поймает

ее за лодыжку. Или что ей стоит попытаться не спать ночью.

– Ди, ты вообще меня слушаешь? – Давал наклонился, вырывая ее из

транса.

– Нет, прости.

Он медленно выдохнул, оглянулся на учеников, вдали играющих в

баскетбол. После нескольких долгих минут тишины он спросил:

– Ты собираешься рассказать мне, что происходит?

Она молчала.

– Ты должна понимать, как это выглядит, – сказал он, повернувшись и

указав на ее руку. – А выглядит это так, словно он тебя ранил, или словно ты

спятила.

Она наконец повернулась к нему, глядя на ветви, а когда они вроде бы не

приблизились, прошептала:

– Я уже пыталась тебе рассказать, как все запутано, но ты мне не поверил.

– Расскажи еще раз, – она скептически взглянула на него, и он добавил: – Я

хочу услышать больше. Думаю… Думаю, теперь я тебе поверю.

– Не здесь.

Дэлайла встала, стряхнула сухую траву и листья с юбки и потащила Давала

к вагончикам, в пустую комнату для репетиций. Она села на ту же скамейку у

пианино, где прошлой ночью сидел Гэвин. На ту же скамейку, где он касался ее

с болезненной, открытой нежностью. Она еще помнила касания его пальцев.

– Почему мы здесь? – осмотревшись, спросил Давал.

Вернувшись в реальность, Дэлайла ответила:

– Здесь безопаснее.

– Это… – он замолчал за миг до слова «безумие» и вместо этого неловко

закончил: – Очень странно, Ди.

Глубоко вдохнув и не обращая внимание на звонок на урок, Дэлайла

рассказала ему о том дне, когда столкнулась с Домом, как это выглядело и

ощущалось. Рассказала, насколько он любит Гэвина, как казалось

невозможным, что твердые неживые предметы могли быть по-настоящему

одушевленными.

– Ничего невероятнее я еще не видела, – признала она.

Затем она описала день, когда они с Гэвином целовались в парке, а ветки

полезли под ему под рубашку и связали ее запястья. Рассказала, как Дом

отреагировал на ее вопросы о будущем Гэвина, и что ощущалось это так, словно ее бросили в блендер, когда все задрожало и затряслось под ее ногами.

Давал уже выглядел не таким недоверчивым и гораздо более бледным.

– После случившегося Гэвин захотел устроить мне ужин, – продолжала она, садясь с ним рядом. – Думаю, он хотел помирить меня и дом, или что-то вроде

того. Я чувствовала, как Дом на меня злился. Некоторые предметы – например, камин или мебель в гостиной – пытались быть хорошими, поэтому я решила, что просто должна продержаться там немного.

– Взять напором, – добавил Давал.

– Именно, – она рассказала ему о плане прогуляться, как потом пошла мыть

руки и увидела мамину статуэтку. И как повернулась и увидела маленький

невинный пузырек краски.

С нарастающей истерикой она рассказала ему обо всем, случившемся

потом: о тараканах, о том, как Дом запутывал ее и играл с ней, а она пыталась

сбежать.

– Я забралась в душ, чтобы смыть их. Отбросила одежду, и тараканы

поползли ко мне, потом занавеска душевой кабинки соскользнула к моим ногам, обернулась вокруг меня и… – она икнула и зажмурилась. – И ранила мою руку.

Когда я закричала, в ванную ворвался Гэвин, но когда я опустила взгляд… – она

открыла глаза, чтобы посмотреть на Давала, и поняла по его лицу, что он уже

знал, о чем она сейчас скажет. – Когда я опустила взгляд, там ничего не было.

Ни тараканов, ни одержимой занавески, ни статуэтки. Только разорванная кожа

на руке, словно я сама это сделала. Или Гэвин.

– Ди, это… – он провел дрожащей ладонью по лицу. – Даже не знаю, что

это.

– Знаю.

– А его мама? – спросил Давал.

Несколько секунд Дэлайла просто смотрела на него, и наконец ответила

честно, но сбивчиво:

– Не знаю, – а была ли мама? Если да, то куда делась? Придвинувшись

ближе, она спросила: – Давал, ты знаешь его маму?

Он покачал головой.

– Я как-то говорил Гэвину, что моя мама знает. Ну так, немного.

– Он спрашивал у тебя?

– Ага. Мама отвечала на пару вопросов об освящении их дома. Это было

очень давно, Гэвин тогда был еще маленьким, и я знаю об этом только потому, что она упомянула это на следующий вечер после твоего визита.

Дэлайла напряженно нахмурилась.

– Что?

Казалось, он не обратил внимание на ее вопрос.

– Она не видела маму Гэвина годами. Мне показалось, что миссис

Тимоти… немного странная. Но из уважения к ней мама не стала спрашивать у

тебя про нее.

– Давал! Твоя мама даже не спросила, почему я пришла так поздно. Она ни

слова не дала мне сказать, помнишь? Лишь сказала мне дышать и повторяла, что все хорошо.