Дом моей матери

Проснувшись, я еще долгое время не мог прийти в себя, пытаясь понять этот сон. Отвлекло меня совсем неожиданное. Из кухни доносился запах. Боже мой, запах, маминого пирога с ягодами! Мне показалось, что я всё еще сплю. Я закрыл глаза, посчитал до десяти и вновь открыл. Широко расширив ноздри, я глубоко вздохнул. Чёрт бы меня побрал! Я вскочил с места, уронив на пол плед, под которым провёл всю ночь, и побежал на кухню. Я увидел на столе заваренный чай и свежеиспечённый пирог. Мурашки пробежали по моей спине в тот момент. Я оглянулся по сторонам, в страхе увидеть кого-либо. Побежал в холл и проверил дверь. Всё было заперто на ключ, да и во дворе не было никого. Только на затылке у меня что-то как-то непонятно дрожало, я будто ощущал что-то, какое-то касание. Было очень неприятно, очень холодно. Я вернулся за пледом, и, укрывшись, вновь пошёл на кухню.

Потыкав пальцем пирог, убедился, что он был настолько сочный и свежий, что палец ощущал тепло теста и как лопались в нём ягоды. Высунув палец, слизнул начинку. Это был мамин пирог! Именно тот пирог, который она готовила в детстве. Не поняв, что это значит и убедившись, что нахожусь в полной безопасности, я всё же сдался этому соблазну и решился на чашечку чая и пару кусков пирога.

Я сам не заметил, как съел полпирога, и с надутым животом, счастливый и довольный сидел, покачиваясь на стуле. Совершенно один с загадочным пирогом в светлой комнате в этот осенний день.

В три часа за мной должна была подъехать повозка, и я был готов к её приезду, сумки с вечера стояли у двери. Не торопясь я посматривал на время и ждал назначенного срока. С кучером мы договорились заранее, я сказал ему, что если через три дня после прибытия от меня не будет вестей, значит, забрать меня нужно будет шестнадцатого октября в 3 часа дня. Время было без четверти два, когда я решил перебраться в гостиную и начать одеваться в ожидании повозки. Войдя в гостиную, подойдя к двери, чтобы достать из саквояжа свитер, я просто напросто не нашел его на месте. Его там не было! Его не было там, где я его оставил! Вновь оббежал весь дом и закричал:

— Кто здесь?

Я добрался до спальни с розовыми стенами. Саквояж стоял пустой, а вещи были аккуратно разложены на полках.

Натали! У меня волосы становились дыбом при виде всего этого. Всё так старательно разложено и аккуратно убрано. Я не знал, что мне делать, в доме никого не было. Как такое возможно? Кто так издевается надо мною? Всё же, я взял в руки саквояж, накидал вещи обратно в него. Спустившись вниз, я не решился больше оставаться в доме и вышел на улицу к калитке, решив ждать там.

На улице был сильный туман, ничего не было видно, даже соседние дома, которые стояли совсем близко, были едва различимы. Я стоял у почтового ящика в ожидании. Было уже три. В четыре, не дождавшись, я решил пройтись пешком. Картина, которая встаёт у меня перед глазами, меня убивает. Даже сейчас я сделал паузу перед тем, чтобы продолжить писать. Меня клонит ко сну, я продолжу завтра.

21 апреля. 1817 год.

Удалось сегодня хорошо поспать, что бывает очень редко. Странно, сегодня вновь тихо. Лишь она стоит у окна. .

Так на чём я остановился? Ах, да! Я отошел от ворот и двинулся вперёд по дороге. Я был обозлен на кучера, ведь мы с ним договорились. Я шёл, не обращая ни на что внимание, да и в тумане ничего особо и не увидишь. Я даже начал говорить сам с собой, громко возмущаясь, как в один прекрасный момент понял, что вокруг меня нет ничего кроме тумана. Я должен был уже дойти до почты. Но ничего вокруг: ни домов, ни деревьев, один туман и тишина. Я решил оставить сумку и пройтись в другую сторону, но всё это было бесполезно. Когда я посмотрел на время, на часах было двенадцать ночи. Туман не рассеивался, и на улице не стемнело. Я как во сне блуждал, не зная, что делать. Спустя какое-то время я дошёл до дома моей матери. Это единственное, что было в этом густом тумане. Он стоял и словно с издёвкой ждал меня.

Я был измотан, ничего не понимал, меня клонило ко сну. Более ничего не придумав, я вновь отправился в дом и, бросив вещи у двери, лёг на кушетку у камина. В доме по-прежнему было тепло.

Утром вновь на столе меня ждал завтрак, и вновь я поел и вышел на улицу, вновь моя прогулка была впустую. Теперь меня на столе ждал не только завтрак, но и обед, и ужин, как в отеле: трёхразовое питание и тёплая комната. Только поговорить было не с кем. Тоска и тишина, туман и белый томный свет.

Я совершенно не понимал, что мне делать, я даже не понял, стоит ли мне бояться. Я не понимал, жив ли я. Так прошло около десяти дней. Сейчас я с радостью и теплом вспоминаю эти невинные десять дней.