Дом моей мечты. Часть 2

Был вечер субботы. Я была дома и разговаривала с Павлом, насчет воскресной поездки в лес.

После небольшой паузы, я пересилила себя и ответила: «Что у тебя случилось?»

У Светы случился жаркий роман с заведующим патанатомического отделения, выражаясь проще, городским моргом Черняковым Виктором Григорьевичем. Импозантный мужчина с мрачной внешностью, соответствующей его невеселой должности, так понравился Светлане, что она стала встречаться с ним.

Встречи происходили в номере местной гостиницы по средам, когда у Чернякова был свободный от выездов на экспертизу день.

В одну из сред, Черняков привез Свету в свой кабинет, где он работал.

Кабинет главного пананатома Сиверска находился в кирпичной пристройке к моргу. Черняков попросил Светлану подождать его минут двадцать. Сказал, что ему нужно забрать важные бумаги, после чего они направятся в гостиницу.

Чтобы Светлана не скучала, Виктор Григорьевич налил ей коньяк и пододвинул вазочку с лимоном.

Свету не беспокоило место ее нахождения, она потягивала коньяк и закусывала лимоном, ожидая прихода Чернякова и предвкушая предстоящее бурное свидание.

Вдруг ее внимание привлекла страница журнала, лежащего на столе. В таблице она увидела свою девичью фамилию.

«Интересно, может, умер какой-нибудь дальний родственник?» – подумала Светлана и пододвинула журнал поближе.

Но на странице журнала по учету тел, подлежащих захоронению за счет муниципального бюджета, значилось, что в общежитии по адресу: ул. Трудовая,10 был найден бесхозный труп женщины. По словам соседей по общежитию, ее звали Евсеева Софья Антоновна. Причина смерти: сердечная недостаточность. Дата смерти: точно не установлена, поскольку, женщина проживала одна, родственников не имеет.

Света разом протрезвела и спросила у подошедшего Чернякова, показав на строчку в журнале: «Где эта женщина?»

– А, давно закопали! Не бери в голову! Какая-то, никому не нужная бабка! За ней никто не пришел! – ответил Черняков и поцеловал Свету в белую шею.

– Это, похоже, мать моя! – дрогнувшим голосом сказала Светлана.

Работа в регистрационном отделе ГАИ, так закрутила Светлану в водовороте событий и застолий, что она не могла вспомнить, когда в последний раз видела мать.

Софья Антоновна, после развода с мужем, поселилась в комнате рабочего общежития. Жила бедно, на свою скудную пенсию.

Первое время, звонила своей занятой дочери, просила помочь, но Свету смущало, что у нее, такой нарядной, значительной и красивой женщины – такая неустроенная мать, нищенствующая и пьющая. Она стеснялась матери, а вскоре, перестала отвечать на звонки Софьи Антоновны, вернее, выкинула ее из своей жизни. Живет где-то, да и ладно.

Но тот факт, что ее родная мать умерла в нищете и одиночестве, была похоронена чужими людьми, под номерным знаком в общей могилке, не мог оставить Светлану равнодушной.

В ней всколыхнулось что-то человеческое, давно задавленное праздным образом жизни.

Возможно, это был страх, что ее может ожидать подобная участь, ведь редкий день Светлана была трезвой.

Как бы то ни было, она решила позвонить мне, чем несказанно удивила. Я выслушала всхлипывания Светланы, совсем не удивившись тому, что случилось.

Забыть о человеке – в природе Евдокимовой Светы. Видимо, родная мать не явилась исключением. Я помню ее мать.

Несколько раз, заходя к Светлане, я видела робкую маленькую женщину, моющую полы, либо занимающуюся глажкой постельного белья. На лице Софьи Антоновны застыла виноватая улыбка.

Она угодливо заглядывала в глаза Светлане и бралась за любую работу в доме, лишь бы, побыть рядом с дочкой.

Светлана, которая жила с отцом, милостиво разрешала матери приходить к ней. Разумеется, в отсутствие отца.

Герасим Петрович, выгнав жену, не терпел ее присутствия в своей квартире. Светлана относилась к матери подчеркнуто небрежно.

Было сомнительно, что смерть матери так потрясла Светлану.

Однако, нам неведомо, какой будет наша реакция на потерю родного человека. А кто может быть роднее мамы?

Я решила, что выслушаю Светлану до конца.

– Чем я могу тебе помочь? – спросила я, довольно равнодушно, когда Света замолчала. Жаль было Софью Антоновну, вырастившую такую дочь. Жалеть Светлану было не за что.

– Прости меня, Полина! Я бросила тебя, тогда… Понимаешь, меня могли уволить… – заговорила вдруг, в трубку Светлана.

Я не была готова к такому. Нажала на рычаг, даже не осознавая этого.

Я не способна простить человека? Почему я так среагировала на слова Светы? Никогда не ожидала от себя такого.

Зная характер Светы, думаю, ей было непросто произнести это. Кроме того, смерть матери – такое тяжкое испытание. Да еще при таких обстоятельствах.

Не сомневаюсь, что теперь ее мучает чувство вины. Тяжелое чувство.

Мне самой очень непросто принять факт своей вины в чем-либо. А уж, попросить прощения…

Помню, как в детстве мать ставила меня в угол за детские шалости. Я могла стоять в углу до ночи, могла уснуть в этом углу. Но вымолвить слово о прощении, нет, нет и нет. Это всегда злило мою маму.

Ведь мой брат, стоило ей поставить его в угол, сразу орал: «Мамочка, прости, я больше так не буду!»