Дом Монтеану. Том 2 (СИ)

— Всё в порядке. Я теперь знаю правду, Флорина, и не виню тебя. Ты видела мои прошлые чувства и эмоции. Ты видела меня прошлого. И тогда мне казалось, что все вы были против меня. Радимил убедил меня в том, что за мной ведётся охота. Рома встретился со мной и сказал мне, что я могу стать королём. Но обида и боль были ещё слишком свежи, поэтому я отказался и решил воевать с тобой. Но потом, после двадцати-тридцати лет я успокоился и пережил предательство. Я устроился на новом месте, обратил Соломона, и у меня было всё в порядке. Я даже забыл о том, что согласился воевать, до тех пор, пока не появился Радимил, который оказался отцом Соломона, и припомнил мне об этом, как и упомянул о том, что они создали сыворотку, которая наверняка убивает вампиров и может создать хаос для вас. Я не особо участвовал во всём этом, пока не встретил тебя. Тогда видения снова вернулись ко мне, и я понял, что ты и есть та самая Русо, которую я считал парой Стана. Ты и есть та самая Флорина, которую я презирал и ненавидел. Ты и есть мой враг. И я мучился. Мучился, потому что реальность и воспоминания не сходились. Ты была не такой, какой тебя описывали. Ты была другой, и я отошёл в сторону, а затем понял, что уже не могу игнорировать происходящего, и улетел вместе с тобой для того, чтобы рассказать тебе всё, и оказалось, что я не имею права. Но теперь… теперь ты всё увидишь сама. Ты поймёшь, что когда страдала ты, страдал и я. Ты поймёшь, что когда горевала ты, горевал и я. Ты увидишь меня настоящего, — произносит Томас, и невероятное облегчение появляется на его лице. И он снова крепко целует меня.

— Мне не нужно уже ничего видеть. Я верю тебе, Томас. Верю. И я поверила тебе раньше, чем увидела, настолько ужасно с тобой обращались. Я понимаю, почему ты считал, что тобой все пользуются. Я прожила твои эмоции, которые были очень болезненными. Я не представляю, насколько нужно быть сильным, чтобы выжить после такого. А ты выжил, и это восхищает меня.

— Не надо. Я недостоин восхищения. Я убивал. Я убийца, Флорина. И я убью снова и снова, мне придётся призвать тьму. Всю тьму, которая есть внутри меня.

— Ничего, мы справимся. Прости, что я вспылила и наговорила тебе гадостей. Я причинила боль тебе. Знаю, но я не специально. Я клянусь…

Томас вновь прижимается к моим губам, не позволяя мне извиняться. Я заметила, что Томас не любит, когда перед ним извиняются. Он не принимает этого и считает заслуженным всё, что с ним делают. Но это ведь не так. Он не заслужил насилия, наказаний и… боже мой… эта ледяная вода и невозможность дышать.

— Всё в порядке. Ты голодна? — Томас отпускает меня и встаёт с кровати.

— Я бы выпила крови и нужно вернуться к поиску сказок, да? — отвечаю, морщась от ещё отдалённой боли, и сажусь на кровати.

— Да. Я принесу тебе поесть, а сам пойду изучать сказки. Как будешь готова, присоединяйся, — бросает Томас и выходит из спальни, даже не взглянув на меня. И я чувствую его смятение, страх и уязвимость. Ему непривычно показывать свою слабость другим. Он не хотел, чтобы я видела, каким он был раньше. Но я бы никогда не унижала его из-за слабости. Боже, наоборот, я восхищена им. Восхищена тем, что он переборол свою ярость, злость и обиду, отпустил всё это и жил дальше, пока его просто не взяли в оборот. Радимила я убью. Теперь я ещё больше его ненавижу. Ублюдок.

Томас возвращается и продолжает избегать смотреть на меня. Он кладёт упаковку с кровью на тумбочку.

— Может быть, разогреть еду? Жозефина оставила…

— Томас, посмотри на меня, — прошу его.

Он поджимает губы и вскидывает голову. Его глаза сверкают от уязвимой злости, бессилия из-за того, что теперь он не сможет прятать ни своих чувств, ни своих мыслей, вообще ничего, я всё узнаю.

— Достаточно? — цедит он сквозь зубы. — Или показать тебе зубы, чтобы ты оценила и их?

— Томас, — я смягчаю голос, но он дёргает головой, отказываясь говорить.

— Я буду в библиотеке.

С этими словами он уходит, оставляя после себя горькое послевкусие одинокого, брошенного и никому не интересного ребёнка, который просто хотел любви и заботы. Мало того, он был готов дарить её безвозмездно. И я ещё больше удивлена тому, как ему удалось сохранить умение любить в таких обстоятельствах? Кажется, что моё сердце сейчас разорвётся на части из-за моих чувств к Томасу. Я не могу просто сидеть и ждать, когда он успокоится и примет факты. Нет, больше не могу. Я уверена в том, что должна быть рядом с ним. Пусть он и требовал всем своим видом оставить его в покое, но на самом деле умолял пойти за ним.

Схватив упаковку с кровью, я протыкаю её зубами и иду к Томасу. Нахожу его на лестнице, собирающим с полок сказки. Он молча спускается, и я встаю прямо перед ним.

— Эй, ты в порядке? — спрашиваю его, бросая пустой пакет в урну рядом со столом. Идеальное попадание.

— Я в порядке, — отрезает он.

Я успеваю взять его за руку.

— Флорина…

Прикладываю его ладонь к своей щеке, и тогда он смотрит на меня. Его злость из глаз уходит и появляется ранимость.

— Ты не в порядке. Поговори со мной. Поговори.