Дом на Арбате

Когда она, наконец, закончила, я попросила слова и сказала, что у меня есть конкретное предложение, которое я прошу записать в протокол, – установить в квартирах, выходящих на Арбат, шумозащитные окна. Моё предложение потонуло в гвалте: все стали хором меня убеждать, что это не поможет. Я возразила, что недавно поставила тройной стеклопакет на одно окно, и он прекрасно защищает от шума. А есть ещё и на пять слоёв. И деньги на это есть в управе – те же шлагбаумные и парковочные сборы, предназначенные на благоустройство. Если их не хватит, попросить Кескинова, чтобы добавил из Фонда капремонта.

Какая-то тётка сказала, что она не против этого предложения, но это всё должны оплачивать музыканты и художники, которые зарабатывают на Арбате огромные деньги. Тут я рассердилась и сказала, что пока ещё никто из этих музыкантов и художников не стал олигархом. И вообще, пытаться весь Арбат зачистить от артистов и художников бесполезно: Арбат есть Арбат, и мы можем ещё сто лет сотрясать воздух и бороться с ветряными мельницами, но ничего не добьёмся.

Конечно, мне очень хотелось бы сказать ещё о том, что я ничего не имею против художников и музыкантов, гораздо больше мне досаждают ночные кафе, байкеры и уборочная техника, которая начинает грохотать под окном с трёх часов утра, и вообще я не поддерживаю идею о том, чтобы уличные художники покупали патенты для работы на Арбате, как какие-то торговцы чебуреками. Но вовремя сообразила, что присутствующая публика меня не поймёт.

В 19 часов Григорян закрыл собрание, и я пошла вместе с девушкой-секретарём за анкетами. Стол Людмилы Алексеевны Трайгель был пустой. Я спросила, где она, ушла в отпуск?

– Она ушла на пенсию, – просто ответила девушка. Она дала мне бланки анкет по капремонту. Ничего особенного в них не было: знаю ли о капремонте, являюсь ли льготником, буду ли платить и т. д. Не знаю, кто будет изучать наши анкеты, если почти весь персонал управы пошёл под сокращение?

– Сколько человек нужно проанкетировать? – спросила я.

– В вашем доме 10 квартир, я думаю, достаточно трёх человек опросить. По моим данным, в вашем доме жильцы создали свой спецсчёт?

– А вот это большой вопрос. У нас никакого голосования по этому вопросу не было. Я написала по этому поводу письмо в Жилинспекцию и буду добиваться, чтобы деньги на капремонт собирали на счёте регионального оператора, потому что я не уверена, что то, что соберут на спецсчёте ТСЖ, будет использоваться по назначению. Уж слишком много жульничества с самого начала. Собралась компания каких-то подозрительных личностей, причём не собственников, и объявила, что создано ТСЖ, тут же сменила управляющую компанию, та сразу повысила плату за обслуживание, а теперь они хотят ещё и распоряжаться деньгами на капремонт.

– Как это – не собственники создали ТСЖ?

– Да вроде трясут какими-то доверенностями, но как их проверить? Протокол собрания не дают, найти председателя этого ТСЖ невозможно, в общем, какие-то шулеры обосновались в доме. Я отправила жалобу в Жилинспекцию, ответа пока нет, хотя уже прошло больше месяца, как я её отправила. Я вам ответственно заявляю: если всё-таки останется этот спецсчёт, я не стану платить за капремонт. Зачем кормить жуликов?

22 июля 2015 года, среда.

Сегодня позвонила Ирочке из 6-й квартиры, чтобы взять у неё интервью для анкеты по капремонту.

– Вы же знаете, что у нас спецсчёт? – сразу с места в карьер заявила она.

– Вот как? А разве у нас на собрании было голосование по этому вопросу? – удивилась я.

– Мы собирались ещё раз позже и решили создать спецсчёт.

– А почему меня не пригласили на это собрание?

– Я вам много раз звонила, но ни разу не дозвонилась, я даже послала вам эсэмэску, чтобы вы пришли на собрание, – защебетала Ирочка.

– Удивительно, что вы не смогли мне дозвониться, и СМС-сообщение я от вас не получала. А зачем вы звонили мне? Вы ведь даже не член правления ТСЖ.

– Ну как же, по-соседски, вы же всегда жаловались, что вас не приглашают на собрания.

– На такие собрания надо приглашать не по телефону и не по эсэмэске, а по почте, да ещё с уведомлением. Иначе невозможно потом ничего доказать. Вот вы говорите, что звонили мне по мобильному, и даже не один раз, как же это могло быть, что в моём телефоне даже не зафиксированы ваши звонки? Это же серьёзный вопрос – кто будет распоряжаться нашими сбережениями. И вообще, зачем было проводить ещё одно собрание, когда этот вопрос с капремонтом мы уже рассматривали на том собрании, где я была, и никакого голосования по спецсчёту тогда не проводилось?

– Ну вот, вы меня как будто в чём-то подозреваете, – разобиделась Ирочка. – Знаете, я, пожалуй, не стану отвечать на вопросы вашей анкеты.

– Дело ваше, можете не отвечать, – сухо ответила я. – Мне и так всё ясно.

24 июля 2015 года, пятница.