Дом на берегу

– Я отзываюсь о нем так, как он заслуживает. А что касается утра… временами с Леонардом вполне можно мило поболтать. Но знаешь ли… Калигула, Джек Потрошитель и Жиль де Ре, уверена, тоже могли показаться вполне ничего, если не знать про их делишки. Хотя, кому я рассказываю, – Натали упала на кровать, свесив ноги в грязных ботинках. – Наивной дурочке, которая только то и знает, что земля крутится, а Темза впадает в… куда-то впадает.

Замечание Натали задело меня, но я не подала виду. Море за окном лениво перекатывало волны, блестящие и тяжелые, как масло. Я ждала, что Натали продолжит разговор, но она молчала. Оглянувшись на нее, я увидела на лице Натали отчетливое выражение боли, искривившее ее губы, проложившее морщины на ее гладком лбу.

– Натали, – тихо позвала я, и к ней вернулась ее обычная бесчувственная самоуверенность.

– Впрочем, я тебе завидую, Умертвие. Мне бы хотелось получить твою неосведомленность. Ты так хорошо умеешь игнорировать все, что не умещается в твою упорядоченную систему. Что я не вижу, то мне не опасно. Детская логика, но тебе она, похоже, помогает. Назвала волка собачкой – и надо же, пока что он просто лижет ладошку. Но я бы на твоем месте не обольщалась.

Я поняла, кого она имела в виду под «волком».

– Колин совсем неплох. Конечно, он груб, но ведь его воспитанием практически не занимались, так что не удивительно. Только мне до сих пор не понятно, чем он болен. Я спрашивала у мистера Леонарда, но он ответил «общая ослабленность организма».

– Будь уверена, его диагноз ты не найдешь в медицинских справочниках.

– Его образ жизни неправилен. Больше внимания, больше света, больше подвижности, и Колин станет…

– Кем станет?

– Обычным ребенком, – завершила я.

Натали зашлась в приступе смеха. Прямо-таки давила из себя хохот.

– Что из того, что я сказала, смешно? – не выдержала я.

– Ты рассуждаешь о том, как нарядить демона в пинетки. Разве это не смешно?

– Он не демон. Демонов не существует.

Натали округлила глаза.

– Расскажи мне об этом.

Мы задумались каждая о своем. В бессердечии Натали было что-то почти сверхъестественное. Вне моего понимания.

– Колин постоянно спрашивает о тебе, – тихо произнесла я. – Что-то я сообщаю ему, но у меня такое ощущение, что он знает гораздо больше, чем ему кто-либо мог рассказать.

– Звучит угрожающе, – Натали отвернулась от меня.

– Он всегда на твоей стороне. Он ощущает себя твоим братом. Думаю, он любит тебя. А ты ни разу к нему не заглянула!

– Да что ты понимаешь! – закричала Натали, в одно мгновение спрыгивая с кровати. Ее сильные пальцы обхватили мои предплечья, широко раскрытые глаза со зрачками-пулями посмотрели на меня. Я похолодела. – Эта тварь убила мою мать! Как я должна простить его? Никогда. Никогда! Есть лишь одна причина, по которой я не придушила его собственными руками. И знаешь, какая? Это невозможно. Вот и все. Не ищи во мне милосердия.

Натали оттолкнула меня от себя.

– Убирайся, ты мне наскучила, – бросила она с усталой, издевательской интонацией, напомнившей мне Колина. – Цветы в оранжерее увяли. Они всегда вянут, когда эта тварь не в духе. Он распространяет миазмы.

Изгнанная таким образом, я удалилась в разбитых чувствах. Собственная комната, тесная и мертвенно-голубая, не могла меня утешить, и я сбежала к морю, где рисовала до самых сумерек, когда за мной прибежала встрепанная миссис Пибоди.

– Нельзя находиться здесь в такое время! Разве я не говорила вам?

Не говорила. Однако я смутно припомнила, что слышала нечто подобное от Натали, но не обратила внимания, в тот момент слишком сосредоточенная на других вещах. Миссис Пибоди потянула меня за собой, и я молча подчинилась, не понимая, зачем эта суета. В густеющей темноте мы чуть ли не врезались в Немого, неподвижного и жуткого. Ему миссис Пибоди ничего не сказала.

Мы вошли в дом и направились к свету, на кухню.

– Я протирала пыль в одной из комнат. Как увидела вас, так сердце и обмерло. С чего это вы вздумали сидеть там до ночи?

Каменный пол сверкал. На плите горел огонь, похожий на синий цветок. Чайник над ним закипал. Я села за стол, поставила на него локти и уронила голову на ладони.

– Я не знаю. Не хотелось возвращаться в дом. Что могло угрожать мне на берегу, миссис Пибоди?

– Смотрите, еще сгинете, как мистер Чарльз, – проворчала миссис Пибоди и шумно, еще сердясь, переставила чайник на подставку. – Что было раз, то и дважды случится.

– А что произошло с мистером Чарльзом? – спросила я.

Миссис Пибоди молча ополоснула заварочный чайник кипятком. Бросила в него три полных ложки чая. Только поставив на стол чашки, тарелку печенья и усевшись, она ответила:

– Его похитила морская лошадка.

Даже так. Мне нестерпимо захотелось фыркнуть. Или, как Натали, воскликнуть: «Ха!» Все эти мистические, призванные навести ужас, высказывания, что я слышала в этом доме, пробуждали во мне дух противоречия. Но я только сжала горячую чашку холодными пальцами и с вежливым любопытством произнесла:

– Вот как?