Дом на берегу

– Ты несправедлив! Билл предлагал из лучших побуждений; Он считал само собой разумеющемся, что ты захочешь уехать отсюда.

– Так вот, нет! – заявил я. – Разве что адвокат выставит нас за дверь. Но это уже совсем другое дело.

Я сообщил ей, что кремация назначена на четверг и что на церемонию явится Денч, а также, вероятно, и кое-кто из сотрудников Магнуса. Перспектива того, что кто-то из гостей останется на обед или ужин, а возможно, даже и на ночь, мгновенно вытеснила у нее из головы более отдаленные планы относительно Ирландии. В конечном счете мы легко отделались, потому что Денч и ассистент Магнуса, Джон Уиллис, решили выехать из Лондона в ночь со среды на четверг, после траурной церемонии поехать к нам домой, отобедать у нас и тем же вечером уехать в Лондон. Незаменимый Том согласился увезти мальчиков на весь день на рыбалку.

Церемония кремации не запомнилась, помню только, я тогда подумал, что Магнус мог бы изобрести гораздо более эффективный способ ликвидации мертвецов, причем без всякого огня – с помощью одних химикалий. Герберт Денч и Джон Уиллис, которые вместе с нами провожали Магнуса в последний путь, оказались совсем не такими, какими я их себе представлял. Адвокат был высокий, энергичный и совсем не важничал: с завидным аппетитом поглощая поминальный обед, он потчевал нас историями об индусских вдовах, сжигавших себя на погребальных кострах усопших мужей. Он родился в Индии и клялся, что в младенческом возрасте сам был свидетелем подобного самосожжения.

Джон Уиллис был маленький, неприметный, как мышонок, с цепкими глазками, которые смотрели из-за очков в роговой оправе, – ни дать ни взять банковский клерк. Не верилось, что он правая рука Магнуса: и как только ему удавалось управляться с обезьянами и – тем более – препарировать обезьяний мозг? По-моему, за все время он не произнес и двух слов, но это было несущественно, поскольку адвокат болтал без умолку.

После обеда мы перешли в библиотеку, и Герберт Денч, вынув из портфеля завещание Магнуса, в котором упоминался также и Джон Уиллис, приготовился официально огласить волю покойного. Вита из приличия хотела уйти, но адвокат задержал ее.

– Совсем не обязательно уходить, миссис Янг, – бодро проговорил он. – Все изложено кратко и предельно ясно.

Это была чистая правда. Если отбросить юридическую терминологию, все деньги и ценные бумаги, какими Магнус располагал на момент смерти, он завещал своему колледжу для развития биофизической науки. Его лондонскую квартиру и личные вещи надлежало продать, а вырученные деньги употребить на те же цели, исключение делалось только для библиотеки, которую он завещал Джону Уиллису в знак благодарности за десятилетие плодотворного сотрудничества и личной дружбы.

Килмарт со всем имуществом отходил ко мне в память о дружбе, которая началась еще в студенческие годы, а также потому, что такова была бы воля его прежних владельцев: я мог распоряжаться им по своему усмотрению – оставить за собой или продать.

– Я полагаю, – улыбнувшись, сказал адвокат, – что прежние владельцы, на которых ссылается профессор, это его родители, капитан и миссис Лейн. Если не ошибаюсь, вы были с ними знакомы?

– Да, – ответил я, несколько озадаченный, – я был очень привязан к ним обоим.

– Ну вот, дело сделано. А дом, по-моему, замечательный. Надеюсь, вы будете здесь счастливы.

Я посмотрел на Виту. Она зажигала сигарету – ее обычная защитная реакция в момент потрясения.

– Какая… какая необыкновенная щедрость со стороны профессора! – воскликнула она. – Я просто не знаю, что сказать. Конечно, Дику решать, оставить дом или нет. Дело в том, что наши планы на будущее пока что весьма неопределенны.

Наступила неловкая пауза, во время которой Герберт Денч переводил взгляд то на Виту, то на меня.

– Разумеется, вам нужно еще многое обсудить между собой, – сказал он. – И в любом случае предстоит произвести оценку самого дома и всего имущества. Коли уж мы об этом заговорили, может, я бы заодно и осмотрел его. Вы не возражаете?

– Нет-нет, пожалуйста!

Все встали, и тут Вита сказала:

– В подвале у профессора была лаборатория, весьма загадочное место, по крайней мере, так решили мои сыновья. Вряд ли то, что там хранится, можно рассматривать как принадлежность дома – наверно, правильнее было бы передать все это в его лабораторию в Лондоне? Думаю, мистер Уиллис скорее найдет этому применение.

Ее лицо выражало полную невинность, но мне показалось, что она нарочно заговорила о лаборатории – ее так и подмывало узнать, что там находится.

– Лаборатория? – удивился адвокат. – Профессор занимался здесь научными изысканиями? – Вопрос был адресован Уиллису.

Глаза ученого мышонка быстро заморгали за стеклами очков в роговой оправе.

– Я в этом сильно сомневаюсь, – робко вымолвил он наконец. – Но даже если так, это навряд ли может представлять научный интерес и уж во всяком случае никак не связано с его работой в Лондоне. Да, конечно, кое-какие опыты, чтобы развлечься в дождливую погоду, почему бы нет? Но наверняка ничего серьезного, иначе я бы первый узнал об этом.