Дом на границе миров

При нынешнем финдиректоре дело зашло ещё дальше. Производственные совещания в обязательном порядке стали проводиться в виде репетиций. Основной докладчик по каждому проекту выплясывал свой отчёт, танцем он должен был показать состояние дел, перспективы, проблемы и пути их решения. Начальство выступало сверх регламента и по любым вопросам. Первым докладывал исполнительный директор Ушнев, который только сегодня, после своего танца, узнает, что он теперь просто исполнительный, а не финансовый директор, как он пока ещё думал. Под «Яблочко» он исполнил матросский танец: резкие выпады непосредственно в сторону ответственных за проекты пугали их, и сотрудники, краснея, вступали в круг, стараясь поскорее отделаться от опасного партнёра. В конце танца Ушнев, наклонившись, стукнул что есть силы себя по коленям, чем очень сильно испугал всех дам, а это четыре пятых коллектива, они поняли, что если проект не будет готов вовремя, то Ушнев ноги всем переломает, но, стараясь сохранить остатки достоинства, простучали в ответ каблучками легкую чечётку, чтобы показать: всё поняли, не извольте беспокоиться, Аля, как самая смелая, положила при этом руки на талию, что в народе называется «руки в боки», мол, не такие мы дураки, кое-что ещё понимаем и в обиду себя не дадим. Она расхрабрилась и даже сделала пару па к середине комнаты и гордо возвратилась на исходную позицию.

Наступила очередь нового финдиректора, дамы чрезвычайно приятной окружности, она пропела песню «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Накануне она своей мощной фигурой подвинула Ушнева с места финдиректора на место исполнительного директора, большая разница, финансовый директор или исполнительный, скажете вы, может, и небольшая, но Ушнев узнал о том, что его подвинули, только во время этого совещания и заметно потемнел лицом. Сотрудники, сдержанно радуясь, топтались на месте под знакомую мелодию, всем своим видом выражая заинтересованность и расположение. «Качнётся купол неба», – доброжелательно пропела финдиректор сильным голосом, и все поняли, что жизнь налаживается, однако придётся приложить усилия, чтобы вместе с финдиректором удержать этот самый качнувшийся купол, чтобы он не упал на коллектив. Наступила очередь директора. Ритмично извиваясь, при этом каждый член его большого организма двигался самостоятельно, независимо от других частей тела, это было похоже на танец осьминога, если бы он вдруг вздумал потанцевать, директор исполнил сольный танец, в котором читалось искреннее желание выдать желаемое за действительное, но, похоже, он и сам себе не верил и в глубине души думал, что другие тем более не поверят, но из уважения и вежливости не покажут вида. Но народ вдохновился и начал раскачиваться в такт музыке. Во время сольного выступления директора все почувствовали себя его любимыми сотрудниками, что выразили танцем живота, у некоторых особо впечатлительных дам от чувств закружилась голова, и пришлось прервать такой замечательный танец, чтобы аккуратно разложить попадавших дам в штабеля тут же, в просторной совещательной комнате. Минут через пять они пришли в себя и совещание продолжилось.

Когда Але дали наконец слово, она выбрала танец с саблями, для чего сгодились полуметровые металлические линейки. Половина зрителей подбадривали Алю аплодисментами, а другая половина демонстративно постукивала носками туфель по паркету, мол, видали мы таких воинственных! Но всё закончилось хорошо: Аля, как маленький и настырный вертолёт, аккуратно срезала саблями верхушки комнатных растений, тем самым удовлетворив свою кровожадность.

Понятно, что совещания-репетиции нравились Але больше, чем совещания-зарядки. Но самые опасные совещания, какие Аля могла вспомнить, были при генерал-адмирале Георгиеве. Это был сплошной мордобой. Бой без правил. Генерал-адмирал, отличавшийся крутым нравом, мог засадить меж глаз. По привычке из военно-морского и полевого прошлого он подозревал всех в измене. Кровавые совещания прекратились с уходом генерал-адмирала на новое место работы.

Слава богу, при каждом финдиректоре больше четырёх совещаний не было! Постепенно о них забывали и работали спокойно.

Директор издательства говорил одно, думал другое, а делал третье. В таких играх он был мастер и чувствовал себя как рыба в воде. Он со всеми был такой обаятельный: с Алей он был очень чуткий, понимающий, такой тонкий, что иногда ей казалось, что в разговорах с ним она слышит нежный звон серебряных колокольчиков. Они звучали в Алином мире, который она сама придумала и в нём жила. Директор, великий экспериментатор, хитрец, любитель неизвестного, ненавидящий штампы и определения, такой постоянный в своём непостоянстве и непредсказуемости, так заигрался, что перехитрил сам себя – потерял связь с реальностью и забыл, чего он сам-то, собственно, хочет, и в результате оказался в своём придуманном мире совсем один. Иногда Аля встречала его в своём придуманном мире, из этих встреч она сделала вывод, что придуманные ими миры частично пересекаются, но колокольчики звенели всё реже и реже.