Дом на границе миров

На следующий день Коля, закончив на огороде дела, наскоро съел ломоть грубого домашнего несдобного, больше похожего на лепёшку хлеба, макая его в оставленный матерью на блюдце сахар и запивая молоком, мать, видимо, пошла по малину, через час-другой-третий придет с пятилитровой корзиной, будет вечером варить в медном тазу варенье на зиму, ароматное, но много мелких беленьких косточек, застревающих в между зубами, пошёл по тропинке вдоль реки вверх по течению, по той же дороге, по которой вечером вернулся в таком плохом расположении духа отец. Ему было понятно, что и сегодня отец пошёл туда же, он видел это так же ясно, как будто отец сам говорил ему: прямо, потом налево, дальше вдоль березничка, потом вниз по лощинке, он не смог бы, пожалуй, объяснить, но понять – не вопрос.

Он шёл по следам отца и очень хотел узнать, куда тот спешил, это было впервые в жизни Коли, чтобы отец запретил ему идти в лес, а сам тут же направился туда. Коля шёл уже долго. Часа два приблизительно, смотря по солнцу.

Потянуло дымком, и он увидел сквозь редкий лес палатки вокруг костра. У костра сидели люди. Он никогда ещё не видел других людей, кроме родителей. Его отец разговаривал с бородатым мужиком и резко рубил воздух правой рукой. Похоже было, он недоволен, что гости в его лесу разбили лагерь без разрешения. Коля отступил назад и осторожно полетел по направлению к дому.

На следующий день Коля решил пойти посмотреть, что за люди встали лагерем в лесу, почему отец с ними ругался, и он позвал с собой Ваню. Они решили, что если придут не с пустыми руками, то их примут с радостью. Коля сложил в корзину огурцов, помидоров, петрушки, укропа, хлеба, а Ваня взял в мешок двух кролей и они пошли до палаточного лагеря, добрались уже ближе к вечеру.

– Здравствуйте, – чинно сказали мальчики и вежливо остановились за пять шагов до входа в палатку, которая была в самом центре.

На голоса мальчиков из неё вышел, видимо, главный – сорокалетний бородатый мужчина в защитной форме, высоких ботинках на шнуровке, мальчики заметили охотничий нож на поясе.

– Здравствуйте, молодые люди, – сказал мужчина, – вы местные? – спросил он, быстро оглядев ребят. – Меня зовут Николай Николаевич, я начальник партии, – ребята переглянулись, не понимая, – геологи, золото ищем, – уточнил главный.

– А мы тут недалеко живём, на заимке, с родителями: вот, принесли вам продуктов, – сказал Коля, как старший. Ваня молча, раскрыв рот, смотрел на главного. Тот улыбнулся и похлопал Ваню по плечу:

– Тебя как зовут? Дай-ка угадаю, – сказал он. – Тебя Иван, а тебя Николай, – подмигнув Ване, сказал он. Коля надулся и посмотрел на него волком, а Ваня до того поразился, что схватил нового знакомого за рукав и не отрывал от него глаз.

– Спасибо, о, как замечательно, – сказал он, взвесив на руке мешок с кроликами и не обратив внимания на корзину с овощами и хлебом, что принёс Коля. Он обнял за плечи Ваню и повел его по лагерю. Польщенный Ваня поднял к нему лицо, как цветок к солнцу, а Коля от обиды уставился в землю и замолк.

– Ребята, оставайтесь с нами, поужинаем, радио когда-нибудь слушали?

– Нет, – выдохнул Ваня, Коля угрюмо смотрел в сторону. Он даже дёрнул Ваню за рубашку, чтобы он пришёл в себя. Но Ваню понесло. Он смотрел новому знакомому в рот, и тот подарил Ване приёмник, с которым тот очень быстро освоился и слушал всё подряд: классическую музыку, новости и махровую попсу.

Ужин прошёл в разговорах о большом мире, в котором ни Коля, ни Ваня не были и даже не думали о том, чтобы когда-нибудь оказаться там полноправным человеком.

Гордость Коли не позволяла ему, как жадному Ване, метаться глазами за рассказчиками и с замиранием сердца ловить каждое слово. Учёба в институте, работа в городе, телевизоры, компьютеры, телефоны, все, о чем родители только неохотно и очень редко рассказывали, теперь пылало перед внутренним взглядом Вани и он был готов отдать душу за новую жизнь:

– А можно с вами в город?

– А если родители не разрешат? – спросил начальник.

– А если родители не пустят, я убегу, – горячился Ваня.

– Ты сам делаешь свою жизнь, – сказал он. – Оставайтесь спать, есть свободная палатка, – предложил Николай Николаевич. Ваня умоляюще посмотрел на Колю, и тот неохотно согласился.

Они лежали в палатке, и хорошо знакомый родной лес печально и безнадежно шумел листвой, будто смиряясь с тем, что его бросили, Коля потянул Ваню из палатки на волю.

Ваня с неродными стеклянными глазами, сложив на груди руки, мечтал вслух о новой жизни, как будто молился новому богу, Коля не узнавал его, его сердце разрывалось от чувства, что Ваня его предал, бросил, отрёкся, он схватил его за грудки и попытался вернуть его: опомнись, брат, посмотри на меня, это я, – он сжимал его всё сильнее, Ваня попытался вырваться, глаза стали совсем чужими, и Коля резко оттолкнул брата, тот упал и больше не шевелился. Земля впитала кровь. Коля вернулся в палатку, упал и заснул как убитый. Он проспал дольше всех в лагере. Он ничего не слышал. Утренний спокойный шум в лагере вдруг стал истерическим. Коля спал.