Дом на холме

Но вот наконец показался город. Альхен позволила девочке объяснить Патрику, куда ехать. Он отлично знал, что где, поэтому без труда прибыл к первому пункту: флигелю при Призматической Подстанции.

Именно здесь жили Робин с матерью. Эмили протянула руку и помогла подруге устроиться на сидении рядом с пирожками, пока Патрик принимал у симпатичной женщины в больших очках с толстыми стеклами вещи Би.

Мадам Александра решила, что непременно должна выйти и принять участие в процессе погрузки.

– Зачем столько? – бубнил Падди, поднимая круглые и прямоугольные коробки на крышу.

– Для безопасности, – брякнула Роби.

Эмили краем глаза заметила, как Альхен о чем-то толкует с мамой Робин, причем так, будто это разговор учителя и провинившегося ученика. Странный холодок пробежал по спине. Неприятный, но очень знакомый. Так бывает, когда кто-то чужой смотрит в спину.

Женщина в очках долго стояла за низеньким беленьким заборчиком, провожая взглядом дочь.

Девочки весело щебетали, подкрепляя радость встречи вкусными пирожками. Би рассказывала о том, что не смогла уснуть от волнения этой ночью.

Когда экипаж замер перед домом Рафли, Эмилия очень удивилась, но, как девочка воспитанная, сделала это молча. Высокий каменный забор, больше похожий на крепостную стену, массивные ворота, распахнувшиеся далеко не сразу, – только начало. За воротами буйствовал мрачный неухоженный сад. Казалось, кусты специально выскочили на дорожки, чтоб напугать одним своим диким видом.

В глубине растянулся длинный двухэтажный дом, такой же неухоженный и мрачный, как сам сад. Окна закрывали бархатные темно-бордовые занавеси, а сквозь камни ступеней парадной лестницы пробивался плющ.

Девочка без труда узнала неприятную женщину в зеленом, недовольное от природы лицо которой силилось удержать доброжелательную маску. Рядом с теткой стоял и Никодемас, только выглядел он как-то странно: обычно взъерошенные черные волосы зализаны назад, на шее галстук-бабочка... Эмили зажала рот ладошкой, чтоб не рассмеяться.

Друг с мученическим видом выслушал от зеленой женщины последние наставления и почти вприпрыжку бросился к экипажу.

– Бр-р, – скривился Никодемас. – Тетка все утро была тошнотворно ласкова. Не знаю, что и хуже...

– Жутковатое местечко... – шепотом призналась Робин, протягивая мальчику пирожок.

– Согласен, – кивнул тот. – Когда бабушка и дедушка еще были живы, тут было здорово... но не теперь. Инфесте плевать на все, кроме себя.

Мальчик вздохнул с облегчением после того, как тяжелые двери закрылись. Эмили начинала понимать, от кого или от чего убегал друг. Тетка дала ему с собой легкую сумку и кулон, который тот швырнул в придорожную траву при первом удобном случае.

Может, сон, а может, явь... Дайна чувствовала себя разбитой на миллион кусочков. Свинцовые веки не желали подниматься. Всю ночь ее изводили кошмары... Но не привычные сырые тюремные переходы, а сухой жаркий подвал. Пол устилали белесые кости, а в воздухе витала смерть.

Дайна долго пыталась найти выход... но в конце лестницы оказалась лишь крохотная комнатка, заваленная старыми ящиками почти до потолка, за которой начинался длинный зал с высокими окнами, лишенными стекол. Вместо того чтоб немедленно покинуть странный дом, она отправилась вверх по покрытым ковром мягкой пыли широким ступеням.

На следующем этаже царило точно такое же унылое запустение. Картины на стенах, скрытые от Дайны ветхими, некогда белыми тряпками, манили, как пламя манит мотылька. Ткань рвалась под пальцами мгновенно, почти рассыпаясь в прах. На холсте рабочий кабинет кого-то большого и важного: письменный стол, изящные струйки дыма от оставленной в пепельнице сигары поднимаются над стопками исписанной бумаги, но кресло с высокой спинкой свободно. На соседней картине – библиотека, но тоже ни намека на присутствие людей. Рядом – сад...

Мисс Уиквилд сломя голову бежала, срывая серые от старости тряпки с покинутых картин. В какой-то момент показалось, будто скрипнула дверь. Дайна толкнула плечом первую попавшуюся и, войдя, обнаружила пустую стену... очертания большой прямоугольной рамы угадывались достаточно хорошо... Напротив – обитое алым бархатом изящное кресло...

Неприятное чувство холодком скользнуло по позвоночнику. Мисс Уиквилд резко развернулась, но никого не обнаружила... Тем не менее холодок становился все отчетливее, превращаясь в пристальный взгляд.

Дайна завертелась волчком... или это сам дом пришел в движение. Безжизненные серые глаза выплыли из ниоткуда...

От их сумасшедшего блеска она и пришла в себя.

После душа и завтрака мисс Уиквилд отметила отсутствие обещанных Смитом бумаг. Едва ли они были так нужны – скорее всего, в Дайне проснулись природные дотошность и педантичность.

– Джон Смит, младший Наблюдатель Главного Зала Призм, – скомандовала зеркалу она.

Негромкий щелчок – и стеклянную поверхность подернула привычная рябь, в которой постепенно проявлялось худое заплаканное женское лицо.

– Джон Смит, младший Наблюдатель Главного Зала Призм, – повторила Дайна, немного растерявшись.