Дом на краю прошлого

– Джорджи? Сэмми?

Никто не ответил.

Она медленно повернулась. Ладони вспотели. Волосы на шее стояли дыбом. Что-то в комнате изменилось.

Он стоял у первого окна.

Джосс затаила дыхание. Живот подвело от страха. Он был высокого роста, очень высокого. Подойдя ближе, она могла разглядеть седеющие волосы, беспокойные узкие глаза, сильный подбородок, широкие плечи, накрытые плащом, а под ним латы – мужчина опасался, что его могут убить в этом доме, доме его любовницы.

Он подходил ближе. Внезапно Джосс охватил ужас. Она вызвала его, а теперь знала, что не сумеет совладать с ним.

– Пожалуйста, – пробормотала она, – пожалуйста, не надо!

И снова аромат роз. Он подходил все ближе.

– Я не Кэтрин, – в отчаянии зашептала она. – Пожалуйста, выслушайте меня. Я не Кэтрин. Кэтрин больше нет. Она умерла. Пожалуйста, пожалуйста, не вредите мне. Не трогайте моих детей и Люка, пожалуйста…

Она сделала шаг назад и уперлась в кровать.

– Пожалуйста. Мы разорвали связь. Ваша любовь была проклята. Это все было злом. Виновата Маргарет. Она связала вас вместе и привязала к этому дому с помощью магии, но мы вас освободили. Вы можете уйти. – Она протянула к нему руки. – Пожалуйста, уходите.

Он остановился, несколько секунд наблюдал за ней, потом поднял руку. Она отпрянула, жалобно заскулив, но кровать мешала ей, и его пальцы коснулись ее щеки. Как прикосновение холодных, мокрых листьев.

Кэтрин…

Его губы не шевелились, но она услышала имя у себя в голове.

– Я не Кэтрин, – зарыдала она. Сгибаясь назад, она пыталась отодвинуться как можно дальше. – Пожалуйста. Я не Кэтрин!

Кэтрин…

Она распорядилась, чтобы за ним послали.

Лежа на высокой кровати, она мучилась от схваток и молила, потом требовала, потом кричала, чтобы позвали его.

Это ее мать велела им подождать, она запретила им ехать.

Живот ее семнадцатилетней дочери раздулся, она рожала дитя короля. Маргарет улыбалась, кивала и наблюдала. Отвращение дочери и ее паника казались ей вполне обычным делом. Когда ее сосунок-муж был удален, – и как все просто вышло, она задула его, как свечу, – дочери требовалось только время, чтобы привыкнуть к своему королю-любовнику, человеку, чья удивительно привлекательная внешность в молодости сменилась полнотой в более зрелые годы; человеку, который когда-то был так обворожителен, что ни одна женщина в Англии не могла устоять перед ним, и который сейчас был настолько порабощен ею, что не мог отказать матери своей любовницы ни в чем, что бы ей ни вздумалось попросить.

Стоя у постели и глядя на дочь, которую обхаживали две перепуганные акушерки, она снова улыбнулась и твердо покачала головой.

Хотя он находился всего в нескольких милях от дома, звать его сейчас было нельзя. Он не должен видеть Кэтрин в таком состоянии. Она была безобразна, от нее воняло, она визжала и рвала простыни, выкрикивала ругательства, которые подошли бы лишь лондонскому кабаку и которые звучали ужасно, срываясь с губ семнадцатилетней девушки благородного воспитания.

Пусть ребенок родится, дочка, маленькое очаровательное сокровище, которое завоюет любовь своего отца, вот тогда он может приехать. Вот тогда он сможет осыпать Кэтрин – вымытую, отдохнувшую и пахнущую сладкой розовой водой и духами – золотом и драгоценностями, прекрасными шелками и дарить ребенку погремушки из слоновой кости и коралловые бусы.

Кэтрин!