Дом на Локте Сатаны

Все четверо – доктор Фелл, Эллиот, Ник и Гэррет – собрались за большим письменным столом в библиотеке. Лучи света от двух торшеров встречались между столом и углом левого окна. На ковре темнели зловещие пятна, хотя большая часть крови впиталась в одежду Пеннингтона Баркли. На блокноте, окруженном предметами из все еще открытого ящика, лежал револьвер „айвс-грант“ 22-го калибра.

Эллиот с записной книжкой в руке выглядел явно раздраженным.

– Из-за того, что жертва не умерла, – объяснил он, – суперинтендент Уик не отдал распоряжения действовать по полной программе с группой экспертов, занимающихся фотографиями, отпечатками пальцев и тому подобным. Мне приходится все делать самому! К примеру, этот револьвер. Видите следы серого порошка из бутылки в ящике, которые я нанес на него кисточкой? На оружии нет никаких отпечатков пальцев, кроме принадлежащих самому Пеннингтону Баркли.

Ник протянул руку, словно желая прикоснуться к пистолету, но сразу же ее отдернул.

– Вы имеете в виду, – спросил он, – предположение дяди Пена, что фигура в черной мантии носила нейлоновые перчатки?

– Нет. На такой рукоятке, даже если ее схватить голой рукой, не останется никаких четких отпечатков – только неясные пятна. В Нью-Йорке уже давно доказали, что на револьвере или пистолете невозможно проявить отпечатки пальцев, если только его не брали за ствол или магазинную коробку, а никакой преступник не станет этого делать. – Эллиот сурово посмотрел на Ника. – Вы и остальные цитировали слова вашего дяди о том, что он некоторое время назад сам проделал несколько тестов на отпечатки пальцев. Это действительно так. В ящике находится пачка неглазированных карточек с отпечатками пальцев правой руки некоторых обитателей дома – они взяты при помощи штемпельной подушечки – с надписями, сделанными рукой вашего дяди. Черт возьми! – огрызнулся Эллиот, как будто кто-то сомневался в его словах. Почерк тот же самый, что в его набросках предполагаемого письма в литературное приложение к „Тайме“, и миссис Баркли его опознала. На одной карточке написано „Я“, на другой „мисс Уордор“, на третей „Эстелл“, а еще на двух „Филлис“ и „Феба“.

– Ну? – осведомился доктор Фелл, глядя на стол без всяких признаков косоглазия.

– На карточке с надписью „Я“ отпечатки пальцев и правой, и левой руки. Те же отпечатки – самого Пеннингтона Баркли – находятся на барабане и дуле револьвера – он зарядил его боевыми патронами на глазах четырех или пяти человек и положил на стол, прикрыв газетой „Сазерн ивнинг экоу“. Каждый вошедший в комнату мог взять револьвер и выстрелить в него. Или же, в минуту умственного помрачения, он мог выстрелить в себя сам. Я заверил миссис Баркли, что это не может быть попыткой самоубийства. И все же достаточно ли у нас доказательств, чтобы твердо это знать?

– Нет, – сказал доктор Фелл, – хотя мы можем быть уверены, что это не самоубийство. Что касается отпечатков пальцев…

– По всей комнате разбросаны отпечатки всех, находящихся в доме, – вы можете в этом убедиться по следам, которые я оставил, добывая их. Но, как верно говорил мистер Баркли, это ничего не доказывает. К тому же большинство отпечатков старые и нечеткие. Помимо отпечатков мисс Эстелл Баркли на правом окне, есть только одна серия свежих отпечатков повсюду, кроме этого стола. Это приводит нас к следующему вопросу: кто закрыл и запер левое окно?

– Что-что?

– Кто закрыл и запер левое окно, из-за которого было столько суеты? Посмотрите сюда!

Нижняя рама пострадавшего окна с огромной дырой в том месте, где Ник просунул внутрь свой кулак, свободно пропускала ночной бриз. Эллиот подошел к нему, наступая на осколки, с записной книжкой в одной руке и с лупой в другой, используя последнюю, как указку.

– Здесь (видите следы порошка?) снова отпечатки Пеннингтона Баркли. Ясные, четкие следы обеих рук – большие пальцы внизу, остальные сверху – на средней раме по обеим сторонам шпингалета. Домашнее хозяйство ведется здесь весьма неряшливо – вы можете видеть эти же отпечатки в пыли без всякого порошка. Закрыл ли Пеннингтон Баркли окно сам, было это до или после того, как его ранили? Если так…

– Не пойдет, – возразил Ник, взмахнув сжатыми кулаками. – Вы что-то напутали, Грегсон…

– Одну минуту! – прервал Эллиот, сохраняя невозмутимое спокойствие. – Я ничуть не против того, чтобы меня называли Лестрейдом, Грегсоном или Этелни Джонсом [38], что вы делаете уже более двух часов. Пожалуй, мне это нравится куда больше, чем вашему адвокату, когда вы именуете его Блэкстоуном или сэром Эдуардом Коуком. Но не позволяйте вашему чувству юмора, мистер Баркли, заводить вас слишком далеко.

– Чувству юмора? – взвился Ник. – Бог свидетель, приятель, что я в жизни не был более серьезен!

– Тогда что вы хотите сказать?

– Я уже сказал! Вы слушаете меня?

– Да.

– Дядя Пен не закрывал это окно. Он открыл его, держа руки в положении, соответствующем этим отпечаткам, когда мы раздвинули занавеси и увидели, что окно уже закрыто и заперто. Вы ведь не нашли никаких отпечатков на шпингалете, верно?

– Никаких – только пятна.