Дом на Луне

— Дорогие наши небесные жители! Мы вас очень любим и ясно помним. Мы любим вас даже больше и чище, чем мы любили вас, когда вы были с нами на земле. Я вас прошу об одном: даже если там, где вы находитесь, — совсем-совсем ничего нет, когда я приду, вы все-таки найдите способ встретить меня и дать понять, что вы тоже любите меня и помните.

Забудем о наших летах, забудем о наших обязанностях, достигнем беспредельного и будем пребывать в нем без конца. Ведь у нас есть вечный повод для радости — это наше дыхание, сердцебиение, мочеиспускание!.. А если мы нуждаемся в кровле и хлебе насущном, то лучше рассматривать это не как катастрофу, а как заминку в делах и некоторое невезение, которое скоро пройдет! Нас осенит, окрылит, и мы сумеем взобраться на гребень жизни!..

Вон Кеша купил уже в качестве противоядия от хронического безденежья мандалу на привлечение крупной прибыли и положил эту картоночку в свою сберкнижку. Ему там сказали, в эзотерическом магазине, что теперь можно спокойно сидеть, сложа руки и ждать, когда деньги сами потекут к нему в несколько ручьев.

— Что нам печалиться, черт возьми? — я подумала, — если мы в любом случае пребываем в состоянии безмятежных скитаний? — и свернула в забегаловку, надеясь хлопнуть, наконец, рюмочку, другую.

Там играла африканская музыка на фоне гималайских чаш, все жевали чудесные лепешки с кунжутными семечками и маком, вино красное алжирское лилось рекой, посредине стоял чан с финиками маслянистыми. Оказывается, наш приятель, композитор Саня Артамонов, праздновал выход своего нового диска «нью-эйдж».

Мы давно не виделись, обнялись, сели с ним за столик, я ему сразу выложила свои надежды и печали, а он — располневший, добродушный:

— Зря ты ему, — говорит, — безо всякой расписки сценарий отдала. Теперь его за яйца не ухватишь. Надо было сказать: минуточку-минуточку! Нет, все-таки давайте заключим договор? Как это «какой договор»?! Есть у вас бланки специальные, в Голливуде?.. С печатью?.. За подписью директора?..

И Саня повел нескончаемый рассказ — как он отслеживает свои сочинения и откуда ему потихоньку «капает». Ведь от каждого исполнения, будь то на эстраде или на радио, или — случайно проскочит мотивчик в сериале — композитору причитается!

— Стравинский сочинял «Петрушку», — говорил Артамонов, разрывая лепешку и набивая рот финиками, — вдруг слышит: на улице шарманщик наигрывает какую-то мелодию. Стравинский, недолго думая, вставил его в свой балет. А это оказался модный шлягер, автор которого поднял страшную бучу. С тех пор ВСЯКИЙ РАЗ, когда исполняют Стравинского, потомкам этого давно позабытого всеми композитора — отчисляется!.. Они себе виллы на этом построили!..

— Вы с Кешей должны живо и горячо интересоваться авторским правом, — дудел Сашка в свою дуду, выплевывая косточки. — А то ты мне со своей Каштанкой напомнила жену руководителя уральского хора, я даже не помню ее фамилию! Им не хватало репертуара, и эта женщина по просьбе своего мужа сочинила песню «Ой, мороз, мороз!..» Потом ее упросили, чтобы песня считалась народной. Она, дуреха, согласилась. И привет. А так бы — ты представляешь? За каждое исполнение!!! Она бы уже была миллиардером!

— Но все равно, — он вздохнул, — можно только мечтать, чтобы твоя вещь стала народной. Денег не принесет, зато какой почет!..

— Марусь, — крикнул мне вслед Артамонов, — ты порекомендуй там, у вас, в Голливуде, пускай они меня композитором возьмут на «Каштанку»!..

Домой я вернулась на бровях, наелась до отвала фиников и лепешек. Все меня окружили, спрашивают:

— Ну, как?

— Отдала, они будут читать в Голливуде. Вольдемар обещал прислать договор по факсу.

— По какому факсу?! — удивился Кеша. — У нас нет никакого факса.

— Понимаешь, Марусенька, — сказал мальчик, — чтобы тебе пришел факс, этот факс надо иметь.

О, мой ребенок с детства обладал чудесным пониманием непостижимых связей. Еще незабвенный учитель биологии преподал ему урок причины и следствия, наглядно показав, что курение вредно для здоровья. Он взял с подоконника два цветочных горшка с геранью, один из них полил табачным раствором, а другой — обыкновенной водой. Обкуренная герань скукожилась и увяла, а та, что не знала никотина, — расцвела. Вот было торжество идеи!

Зато Кеша, всегда готовый безупречно следовать потоку жизни, встал с дивана, оделся, засобирался:

— Пошли факс покупать!..

Хотя обычно его бросало в дрожь при одной мысли о таких дорогостоящих разудалых покупках.

— Ну, что? — окликнул он мальчика. — Объединим наши интендантские склады?

Мальчик, молча, выдал нам денег. А потом печально глядел из окошка на меня и на Кешу, побежавших за факсом, как на сумасшедших, полоумных, сумасбродов и фантазеров, которые стараются вырваться силой грез своих из тисков неумолимой действительности.

В магазине «Техносила» Кеша подрулил к юному, худенькому пареньку — продавцу в желтой кофте с изображением бешеного супермена с пудовым кулаком, поднятым прямо на покупателя.