Дом на Монетной

Красота ее была поразительной. Строгий овал лица. Коса ниже пояса. Серые смелые глаза. Певучий голос.

— Из уезда… За прокламациями… Что ж! Программу Исполнительного Комитета… Штук двадцать!

— Мало! — взмолилась Мария.

— А что делать при нашей технике?! За час каторжной работы больше пятидесяти листов не отпечатать! — Промываем шрифт, грязи-то сколько! Сорок потов сойдет, пока что-то толковое получится…

— Хорошо бы самоварчик! — просительно сказал хозяин, прервав их разговор. Он стоял в дверях с большим рулоном бумаги. — А то мне нужно уходить.

— Так поставьте, дорогой! Вы ведь разрабатываете новый тип воздушного двигателя… Что для вас самовар!

Молодой человек неуверенно взглянул на шутницу, ссутулился. Сказал, легонько покашливая:

— Самовар — совсем другое дело!

— А я думала…

Молодой человек, сконфузившись, уныло поплелся на кухню. Только разговор продолжить не удалось. Что-то с грохотом упало. Загремели кастрюли. Полилась вода. Молодая женщина с улыбкой заглядывала в открытую дверь:

— Медведь! Медведь в посудной лавке!

Вновь загремела посуда. Она махнула рукой, побежала на кухню. До Марии доносился смех. Молодого человека прогнали с позором. Смущенный, перепачканный углем, с оцарапанными руками появился он в гостиной. Мария смеялась.

— Мне это дело совсем незнакомо, — оправдывался молодой человек, приблизившись к Марии.

Натянув поблекший картуз, старенькое пальто и, прихватив толстый портфель, попытался уйти. Но горничная не позволила, сняла с него пальто, усадила за стол.

— Еще раз похозяйствуете таким образом — нагрянет полиция! Вчера приходил дворник, жаловался, что у нас протекает вода, а кран забыли закрыть вы. — Повернувшись к удивленной Марии, добавила: — Под нами внизу живет генерал. Чуть что, присылает дворника!

Хозяин все же ушел. Торопился в читальню. Он действительно изобретал воздушный двигатель…

Каково же было удивление Марии, когда, просматривая нелегальные газеты в трагические дни марта 1881 года, среди казненных народовольцев узнала молодого человека. Кибальчич! Тот самый Кибальчич, который в ожидании казни заканчивал проект летательного аппарата…

…По вершинам деревьев промчался ветер. Затрепетали, ожили листья. Мария подняла голову. Облака наползали на солнце. Тяжело вздохнула. До боли хрустнула пальцами. Развернула прокламацию, начала читать:

Письмо Исполнительного Комитета Александру III.

Ваше Величество! Вполне понимая то тягостное настроение, которое Вы испытываете в настоящие минуты, Исполнительный Комитет не считает, однако, себя в праве поддаваться чувству естественной деликатности, требующей, может быть, для нижеследующего объяснения, выждать некоторое время. Есть нечто высшее, чем самые законные чувства человека: это долг перед родной страной, долг, которому гражданин принужден жертвовать собой, и своими чувствами, и даже чувствами других людей. Повинуясь этой всесильной обязанности, мы решаемся обратиться к Вам немедленно, ничего не выжидая, так как не ждет тот исторический процесс, который грозит нам в будущем реками крови и самыми тяжелыми потрясениями.