Дом на мысе Полумесяц. Книга третья. Возращение домой

— Будет мало, если у нас родятся близнецы. Если будет один мальчик и одна девочка, им рано или поздно понадобятся отдельные комнаты… лучше позаботиться об этом заранее.

— Но вероятность, что у нас будут близнецы, очень… — Пол не договорил, заметив на лице Салли мечтательно-удовлетворенное выражение. — Значит ли это, что ты…

— Да, Пол, дорогой, это значит, что у нас будет ребенок, как минимум один. А может, близнецы или даже тройняшки… но один точно будет.

На следующее утро Пол явился на работу, в нетерпении сообщил коллегам радостную новость и упомянул о желании Салли переехать.

— Понадобится более просторный дом, но недалеко от Солтера и родителей Салли.

Марк Каугилл его поздравил, подождал, пока Дэвид и Джессика сделают то же самое, и спросил:

— А Бейлдон с вами рядом? У меня есть один дом на примете.

— Бейлдон идеально подходит. А что за дом?

— Мои покойные тетя и дядя жили на Сесил-авеню, это рядом с Уэст-лейн, на окраине городка. Их дом унаследовала моя двоюродная сестра Маргарита, и они с мужем там живут, когда муж не работает за границей… кажется, он дипломат. В общем, на днях мама с папой говорили о них, и папа сказал, что Маргарита планирует переехать на юг, чтобы быть поближе к семье мужа. Если это так, дом в Бейлдоне должны выставить на продажу.

Глава двадцать восьмая

В доме на мысе Полумесяц хозяйством теперь управляли Дженни и Рэйчел. Полгода назад мама Дженни, Джойс, умерла во сне, и, хотя Дженни оплакивала ее смерть, теплота окружавших ее близких поддерживала ее и утешала. Когда семья оправилась от потрясения, вызванного внезапным несчастьем, новую домработницу решили пока не искать.

Дженни тревожило здоровье их старого дворецкого Джорджа Миллза, проработавшего в доме много лет. Тот достиг почтенного возраста, хотя кокетничал и отказывался признаваться, сколько ему на самом деле лет. В последнее время он начал вести себя странно; по крайней мере, так казалось Дженни. Он стал скрытным и забывчивым — тревожные признаки ухудшения умственной деятельности, что, впрочем, могло быть связано с возрастом.

Были и другие симптомы, менее заметные, и поначалу их принимали за невнимательность других обитателей дома. В течение нескольких месяцев Дженни, Рэйчел и реже Сонни и Марк, к своему недоумению, обнаруживали пропажу вещей, как правило, не ценных. Стоило начать задавать вопросы, и вещи чудесным образом находились. Объяснение нашлось случайно: сначала это было лишь смутное подозрение, но однажды утром Рэйчел проходила по коридору и увидела, как в почтовую щель упала почта. Опередив Джорджа, взявшего в привычку караулить неподалеку в ожидании почты, Рэйчел просмотрела небольшую стопку конвертов и, помимо счетов, обнаружила среди них письмо от своей дочери Фрэнсис.

Каково же было ее удивление, когда она прочитала жалобу Фрэнсис на то, что два ее предыдущих письма остались без ответа. Рэйчел всегда отвечала на все письма и тем более не стала бы игнорировать письмо от дочери. Мало того, она не получала писем от Фрэнсис уже несколько месяцев и буквально вчера за завтраком заговорила об этом с Сонни.

Тем утром она рассказала об этом Дженни, когда они пили кофе. Благодаря Дженни у них появился этот утренний ритуал. Они с Марком пристрастились к кофеину в Испании во времена Гражданской войны. Дженни долго боролась с инстинктивным недоверием Джорджа к заморскому напитку и еще дольше ждала, пока тот овладеет мастерством заваривания, так как поначалу кофе Джорджа пить было невозможно. Теперь он варил сносный кофе, и Дженни наконец смогла расслабиться и не волноваться, что напиток не годится для употребления. Он подал Дженни и Рэйчел поднос с кофе и печеньем и спросил, присоединится ли к ним мистер Сонни. Рэйчел как раз пересказывала странное содержание письма Фрэнсис. Она прервалась и ответила на вопрос дворецкого:

— Вряд ли, Джордж. Он заперся в мастерской; пытается стать вторым Чиппендейлом, Хепплуайтом или Шератоном[18].

Дворецкий вышел, и Дженни обратила внимание, что дверь он не закрыл, а оставил чуть приоткрытой. Стояло приятное теплое утро, и она не придала этому значения и ничего не сказала ни сначала, ни когда Рэйчел договорила.

Дженни задумалась, почему письма могли пропасть.

— Может, ошиблись на сортировочной станции в Техасе? — улыбнувшись, предположила она.

— Что ты имеешь в виду?

— Сортировщик мог перепутать и направить письмо в другой город с таким же названием. Например, в Канаду или Австралию. Я знаю, что есть город Скарборо в провинции Онтарио и еще один в Южной Австралии. Помню, в школе учитель географии рассказывал, что имена городам давали поселенцы, эмигрировавшие из этих краев. Он объяснил, что в Америку раньше отправляли осужденных преступников; потом Америка обрела независимость, и преступников стали отправлять в Австралию. Это был самый интересный урок за все время, что я у него училась!

Они вернулись к кофе и заговорили о старшем сыне Дженни, Эндрю Майкле Каугилле. Рэйчел вспомнила о недостатках своих учителей, и Дженни заметила: