Дом на песке

– Сынок, может, ты голоден? Давай я тебя покормлю. У меня щи свежие. Отец-то поел недавно.

Петр улыбнулся, почесал затылок и ответил маме:

– Да как же я, мамуль, от ваших щей могу отказаться? Уж больно вкусные они у вас получаются. Да и, скажу честно, после работы сразу к вам поехал, не стал дома ужинать. Перед Наденькой извинился.

С двумя тарелками щей Петр справился быстро, поблагодарил маму, а Николай Никифорович, улыбнувшись, заметил:

– Не зря говорят: кто как работает, тот так и ест.

Отец выпил немного горячего чая, попросил мать присесть за стол. При этом лицо его сделалось серьезным. После небольшой паузы начал говорить:

– Петр, сынок, мы с твоей матерью уже давно обсуждали один вопрос. Ты сам знаешь, что она у нас часто болеет. Врачи говорят, что ей здесь не климат. Короче говоря, не буду крутить вокруг да около. Мы решили уехать на юг, в Краснодарский край. Сколько нам осталось на роду! Проживем остаток своих дней на Кубани. Может быть, и мне тамошний климат на пользу пойдет. Вы, наши дети, уже взрослые. Да и помочь вам уже ничем особо не сможем. Быть для вас обузой тоже не хотим. Как-нибудь там сами справимся. Мечтаю домик купить в таком месте, чтобы огород в речку упирался. На рыбалку буду ходить да матери помогать фрукты выращивать, чтобы внукам посылки отсылать. Глядишь, в отпуск в гости приедете. Понравится – можно будет к нам жить переехать.

Николай Никифорович задумался. На кухне воцарилась тишина, которую изредка нарушали капельки воды, просачивающиеся через кран самовара.

– Что я могу сказать вам, мои дорогие, любимые родители? Новость грустная. Ведь я привык, что вы все время рядом. Когда женился, всегда с радостью приезжал к вам, в дом, где родился, где прошло мое детство, из которого я делал первые шаги во взрослую жизнь. Отец, мама, если вы считаете, что так будет лучше для вас, а самое главное – для вашего здоровья, значит, нужно переезжать на юг. А мы к вам будем каждый год в отпуск приезжать, фруктами объедаться и на солнышке греться.

Мать заплакала и прильнула к плечу Петра:

– Да я-то, сынок, и не настаиваю на старости лет с места срываться. Отец вот твердо решил. Говорит, и дети потом переедут на Кубань, нам еще спасибо скажут.

Николай Никифорович несильно ударил кулаком по столу и обратился к матери:

– А ну-ка цыц, старая! И чего ты опять запричитала? Я тебе сотый раз повторяю: потом в моей правоте сама убедишься, дети к нам в гости будут приезжать, а потом и сами жить в теплые края переберутся. Надо было давно на Кубань или на Украину переезжать. Чего тут хорошего, в этой Сибири? Мерзлота да труд рабский, лето – один месяц в году, вот и все тепло. Места здесь такие. При царе и Сталине сюда одних ссыльных-то и сгоняли, а самолично никто не приезжал. Сейчас-то еще ничего, шахт понастроили, зарплаты неплохие, но все одно народ спивается. А что еще делать, когда кругом мороз, снег и шахты круглый год?

После разговора с родителями Петр вернулся домой, и, уже лежа в постели, они с Надеждой долго обсуждали решение стариков уехать жить на юг.

Петр испытывал внутреннее душевное волнение в связи с предстоящей разлукой. В свои двадцать пять лет он был вполне самостоятельным мужчиной, твердо стоял на ногах, имел семью, которую обеспечил жильем и всем необходимым. Петр ни от кого не зависел, имел большой авторитет как на работе, так и дома. Ведь самое главное – уважение людей, которого он добился своим трудом и правильным образом жизни, чего не купить ни за какие деньги и не соизмерить с любыми земными благами.

Все произошло как-то очень быстро: родители продали дом, и уже через месяц наступил момент расставания. На железнодорожном вокзале Петр едва сдерживал эмоции. Мать плакала, ее успокаивала Вера. По Николаю Никифоровичу также было видно, что он переживает. Отец пожал руку своим сыновьям Николаю, Григорию и Петру, которые с грустью смотрели в его глаза.

– Что вам сказать, дети мои, перед отъездом? Вы уж нас с матерью простите, что оставляем вас. Но мы всю жизнь прожили ради вас, как могли воспитывали, одним словом, вырастили. Так позвольте нам провести остаток дней своих там, куда мы мечтали уехать всю жизнь.

Николай Никифорович боролся с нахлынувшим волнением, но в силу характера старался не показывать своих переживаний. – Одним словом, вы все стали взрослыми людьми. За Веру мы с матерью рады: семья, двое детишек, с мужем бы еще отношения наладить. Николай с Феней – молодцы, живут помаленьку, работают, сына растят. За Петра с Надеждой мы вообще спокойны. Уверен, они, как мы с матерью, до конца жизни вместе проживут и детей своих на ноги поставят.

– Ну а ты, Григорий? – отец грозно посмотрел на старшего сына, сделал небольшую паузу и продолжил: – Скажу тебе прямо: стоишь одной ногой над пропастью. Не одумаешься – сопьешься и пропадешь. Не ты первый, не ты последний, не такие люди жизнь свою теряли, из-за того что все на стакан променяли. Одумайся, сын, возьми себя в руки, стань настоящим мужчиной, детей своих пожалей. – Николай Никифорович крепко обнял Григория и с любовью похлопал его по спине.