Дом на солнечной улице

– Будет другой день и другой город, – сказал он после того, как маман повесила трубку. Он верил в завтрашний день и возможности, которые он нес, а я верила в моего ака-джуна. В того, у кого в груди хранились зачаровывающие сказки, в того, кто знал заклинание, способное унести нас в дальние земли.

Мы около трех недель ездили по Германии, переезжая на поезде из города в город. Мы таскали с собой гигантские чемоданы и многочисленные сумки, всегда в спешке, пытаясь ничего не забыть. Когда мы ехали ночью, маман не спала из страха пропустить остановку. Однажды она от усталости заснула, и я проснулась от свистка поезда, объявляющего прибытие к станции. Окно вагона было покрыто паром, и вывески снаружи было сложно прочитать. Некоторые немецкие буквы мне уже запомнились. Через размытое стекло я опознала несколько букв на вывеске «КЁЛЬН», которую мы проехали. Я вскочила с койки и растрясла маман, которая спала подо мной.

– Маман, мы в Кёльне!

Она протерла окно, и вывески на станции обрели четкость, как раз когда поезд с толчком остановился. Нам не хватало времени, чтобы достать чемоданы, поэтому маман дернула за аварийную ручку окна и открыла его. Она крикнула Лейле и ака-джуну взять нас и любые чемоданы, какие они смогут унести, а сама осталась в купе, чтобы выбрасывать сумки и чемоданы поменьше из окна. Я была в ужасе от спешки. Лейла тащила меня за руку, будто тряпичную куклу. Я боялась, что поезд уедет с мамой. Мы выбежали на платформу и бросились к открытому окну. Лейла и ака-джун подбирали сумки, которые маман выбрасывала одну за другой.

Стрелочник посреди шумной толпы заметил, что происходит. Он громко и протяжно дунул в свисток, отчего все на станции обернулись к нему, и яростно замахал в воздухе рукой, что-то крича на немецком и требуя, чтобы маман сошла с поезда. Я закрыла глаза руками, до смерти испугавшись того, что произойдет следом. Мар-Мар кричала и со слезами звала маман. В тот момент я жалела, что мы не пропустили станцию – лучше уж это, чем быть в такой ужасной, стыдной ситуации. Я слышала, как ака-джун говорит что-то стрелочнику на ломаном немецком. Я открыла глаза, только когда услышала, как мамин голос успокаивает Мар-Мар. Она улыбалась и качала головой, говоря мужчине: «Эс тут мир ляйд»[16]