Дом на Тара-роуд

Рия с величайшим трудом поборола желание схватить дочь за волосы и вытащить из магазина. Вместо этого она снова задумчиво посмотрела на себя в зеркало. Ей тридцать семь. На сколько она выглядит? На тридцать пять? Минимум. Кудрявые волосы делают ее моложе; во всяком случае, сорока ей никто не даст. Впрочем, как знать?

— Мама, перестань втягивать щеки и корчить рожи. Это смешно. — О боже, когда это случилось? Что заставило Энни возненавидеть мать и насмехаться над ней? Ведь до сих пор они так хорошо ладили…

Рия сделала еще одно нечеловеческое усилие.

— Послушай, речь не обо мне. Это твой подарок. Бабушка хочет, чтобы ты купила себе что-нибудь красивое и подходящее.

— Нет, не хочет. Мама, ты же никогда никого не слушаешь. Бабушка сказала, что я могу выбрать что хочу. Про что-то «подходящее» она не говорила.

— Я думала…

— Ты думала о том, что хорошо выглядело бы на пуделе, которого привели на собачью выставку! — Энни отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

Рядом стояли мать и дочь и рассматривали висевшие на стеллаже блузки.

— У них должна быть такая же желтая! — с жаром сказала девочка. — Давай спросим продавца. Тебе очень идет желтое. А потом пойдем пить кофе.

Они были похожи на обычных мать и дочь, а не на заранее отобранных актрис, присланных из рекламного агентства, чтобы пудрить мозги простым людям. Рия чуть не заплакала от зависти.

Дэнни договорился, чтобы циклевочную машину привезли в одиннадцать часов. Рия решила, что ей надо быть в это время дома. Ей показалась довольно странной идея — снять ковролин, якобы скрывавший красоту деревянного пола. Она вовсе не считала его красивым — доски потеряли цвет и из них тут и там торчали гвозди. Однако Дэнни лучше разбирался в таких вещах, это она признавала. Его работа заключалась в том, чтобы продавать дома людям, которые знали всё обо всем, и эти люди считали, что деревянные полы и тщательно подобранные ковры — это хорошо, а ковролин — плохо, потому что под ним скрываются доски, пришедшие в ужасающее состояние. Циклевочную машину можно было взять в аренду на выходные и возить по дому, пока она, отчаянно сотрясаясь, будет снимать самый неприглядный верхний слой дерева. Вот чем им предстояло заниматься сегодня и завтра.

Интересно, что Энни подумает, если она сейчас уйдет? Может, ей так будет легче?

— Энни, ты знаешь, отец договорился на сегодня насчет циклевочной машины… — осторожно начала она.

— Мам, я не собираюсь тратить на это свои выходные, это нечестно.

— Нет-нет, что ты, я ничего такого не имела в виду. Я хотела сказать, что мне надо идти домой, чтобы встретить людей, которые ее доставят, но я не хочу бросать тебя здесь.

Энни молча уставилась на нее.

— Я понимаю, что мало чем могу тебе помочь. Вечно впадаю в ступор, когда вижу столько одежды, — сказала Рия.

Выражение лица Энни внезапно изменилось. Порывистым движением она потянулась к матери и крепко ее обняла.

— Бывает и хуже, — ворчливо ответила она. Из уст Энни это звучало как наивысшее одобрение.

С легким сердцем Рия отправилась домой.

Рия стояла в дверях своего дома на Тара-роуд, когда услышала скрип ворот и знакомый крик «Ри-я, Ри-я!» Крик, известный всей округе так же, как звон церковных колоколов или гудок фургончика с мороженым. Это были ее мать и собака, уродливое существо неизвестной породы по кличке Плайерс. Этот пес никогда не чувствовал себя у Рии и Дэнни как дома, но в силу обстоятельств был вынужден проводить у них значительную часть своей нелегкой жизни. Мать Рии всегда ходила в места, куда собак не пускали, а если Плайерс оставался дома один, то скулил не переставая. В доме Рии он выл, но по каким-то причинам вой скулежом не считался, а потому был более предпочтительным.

Мать Рии никогда не приходила без приглашения или предупреждения. После переезда в домик неподалеку она устраивала из этого целое представление. «Не рассчитывайте на то, что в доме детей вас непременно встретят с распростертыми объятиями». Таков ее девиз, часто повторяла она. Девиз был мрачный и бессмысленный, потому что Нора являлась без приглашения и предупреждения каждый божий день. Она думала, что крика у ворот вполне достаточно, чтобы успеть подготовиться. Рия невольно вспоминала школьные годы, когда мать приходила на детскую площадку или в парк, где девочка играла с подружками, и кричала: «Ри-я!» Одноклассницы вечно передразнивали ее. За прошедшее время Рия стала женщиной средних лет, но ничего не изменилось: мать по-прежнему выкрикивала ее имя как боевой клич.

— Входи, мама. — Дочь пыталась говорить приветливо. Она ждала доставки циклевочной машины. Пес будет лаять на агрегат, а потом завоет так отчаянно, словно ему отдавили лапу. Трудно было выбрать более неудачный день для привода собаки.

Нора ворвалась в дом, как всегда, уверенная, что ей здесь рады. Разве она не предупредила о своем приходе еще из-за ворот?