Дом на улице Гоголя (СИ)

— Понимаю: мне всё-таки придётся говорить о том ужасе, который я переживала в последние дни. Для того и приехала. Но, если бы вы, Александр Николаевич, знали, как не хочется! Сейчас у меня в голове тишина, а начну все снова ворошить...

— Вечером я баньку истоплю. Банька, Ульяна, она своим духом всю дрянь из мозгов изгоняет. Помните у Высоцкого: «Пар мне мысли прогнал от ума?». Навязчивые мысли тут имеются в виду, я полагаю. А на ночь установлю для вас временной блокиратор, уже не в экстренном режиме, а в пролонгированном.

— А что дальше? Когда я смогу отсюда уехать?

— Завтра с утречка и поедете. Если есть у вас надёжное место, где можно самой пересидеть, и куда можно будет без опаски перевезти ваших детей, туда и поезжайте. Если нет такого, я направлю вас к своим друзьям.

— То есть уже завтра можно будет считать, что загадочные проблемы со временем остались для меня позади?

— К сожалению, это не так. Предстоит долгий путь, и пройти вам придётся его самой. Свою же задачу я вижу лишь в одном: помочь вам преодолеть острую стадию кризиса.

Глава тридцать восьмая

Уже совсем стемнело, когда Юлия закончила свой рассказ. Всё время, что она говорила, Александр Николаевич то срывался с места и вышагивал по комнате, то вновь усаживался в кресло, сосредоточенно глядя на гостью. Пастухов часто перебивал её, задавая неожиданные вопросы, иногда смотрел так пристально, что Юлия замолкала, полагая, что Пастухов хочет задать какой-то особенно важный вопрос, но тот энергично махал руками, что должно было означать: «Продолжайте, продолжайте».

Потом он, молча, готовил ужин, разливал чай, убирал со стола, не подпуская гостью к своему скромному кухонному хозяйству: «Отдыхайте, Ульяна».

— Во-первых, это никакая не петля, а развилка, обыкновенная временная развилка, — заговорил он, наконец. — И это значительно облегчает дело. Ваша клиническая смерть приоткрыла доступ к поливариантности развития событий. Но суть не в эпизоде с клинической смертью, рано или поздно что-нибудь в этом духе всё равно произошло бы: болезнь, травма, тяжелые роды; и результат был бы тем же. К тому моменту, когда у вас произошла остановка сердца, вы уже прошли точку бифуркации, так что сама по себе она не могла стать причиной попадания во временной карман. Да, Ульяна, это важно: в больнице у вас обнаружили какие-нибудь отклонения в сердце?

— Доктор в больнице объяснил, что в сердце у меня частичная блокада чего-то там. Он сказал, что путь, по которому проходят импульсы, в одном месте как будто перерезан. Подробнее я не помню.

— Подробнее и не надо. Итак, вы уже знаете от Прошкина, что всё клубящееся в ваших кошмарах, происходило на самом деле. Это очень сложно принять, чрезвычайно сложно, я понимаю. Сегодня мы постараемся получить доказательства, которые помогут вам осознать новую реальность, а пока примите это шокирующее утверждение в качестве рабочей версии. Если бы Прошкин не разрушил защиту вашего сознания от проникновения альтернативных реальностей, так и большой проблемы не было бы. До встречи с этим экстремалом вы нуждались лишь в восстановлении фаз сна. Кошмары прекратились бы, личность потихоньку начала бы восстанавливаться. Дело в том, что с момента прохождения вами точки бифуркации и до самого последнего времени ваша психика функционировала в стрессовом режиме. Огромный процент внутренней энергии уходил на затыкание дыр в другие пространственно-временные континуумы, поэтому вы, экономя силы, закрылись от внешнего мира, надели броню. И, кажется, броня эта звалась Юлией Логиновой.

— Я совсем девчонкой была, когда придумала себе этот псевдоним. Не загадывала тогда, что он мне пригодится в будущем. Думала, что это разовая акция по использованию Юлии Логиновой — в целях наезда на классную руководительницу. А он уже двадцать лет сидит на мне как влитой, и нигде не жмет, — с грустной иронией произнесла гостья.