Дом на волне…

Миша. Делай дважды — будет лучше. Как я могу разрешить ему умереть, когда он будет муж моей любимой дочери? Которая не умерла, а полюбила. Слава богам на небе и рыбам в море! Слава Луне и Солнцу! Слава звездам и голосу неба! Слава моим барабанам и моему народу! Я хотел ехать поезд и делать семейный социализм, еду и пою! Бог моего народа и всей Африки слышит мою песню. Поднимись, плачущий раб, целуй ветер жизни, ласкающий губы и играющий нашими одеждами. Дети мои, будьте счастливы и благодарите мир, дарованный вам всевышним! Мы все — дети мира. И все вы мне — семия! Говори, поэт и мой сын теперь, чего хочешь? Нам домой спешить надо.

Поэт. Нам тоже, папа?

Миша. Сынок! Заработала! Моя идея семейного социализма! Дай, тебя обниму, мальчик мой. Ты, наверно, не совсем русский… Коля? А по отчеству? По отчеству как?

Капитан. Не обижай его, Миша. Он наш. Морсковатый, как моя тетя из Одессы. Дай нам побыть вместе. Помолчать, рядышком. Тебе — тебе тоже надо подумать.

Миша. Ты видишь плохо?

Капитан. Я вижу плохо, но предвижу хорошо. Как твой шаман. Мама-морячка — это таки большая тетя. Ты это учти, Миша. Понимаешь меня?

Миша. Я теперь все буду делать, как скажет тетя? Тетя-мама-ревизор?..

НЕМАЯ СЦЕНА.

Через полчаса на опустевшей палубе, рядом с открытыми клетками.

Витя. Наверное, это наша последняя ночь в обществе клеток. Моя мне родной стала, ей богу. Доберемся домой — я скучать по ней буду.

Капитан. Конечно, с женой так не похрапишь, разбудит и на диван отправит.

Витя. На диван? Ой-ей, не хочу.

Гром. Хочу под Канаду, под Скандинавию, на Мурмáнск. Там дожди и прохлада.

Капитан. Надоела мне Африка! Хорошо, что мы вместе…

Витя. Вместе и на месте, капитан!

Поэт. Как птицы сбиваются в стаю, как рыбы переполняют океан… На Родину!

Витя. Поэт! Хорошо, что поэт. А я хочу — окунуть лицо в дождь… (поет тихо и грустно.)

Здесь ни ночи, ни дня…
Здесь ни звезд, ни луны и ни солнца —
Лишь туманы и дождь…
Лишь туманы, туманы и дождь.
Лишь прозрачная чайка
Над мачтою лапой потрется
И, подняв свои крылья, как призрак в туман упадет…
Туманы, туманы — роса океана.
В тумане Канада и север Европы.
Три месяца в море — печалиться рано,
Но слепо туманы домой нас торопят.
Здесь ни ночи, ни дня…
Здесь неделя проходит как годы.
Наша прошлая жизнь утекла, как сквозь пальцы вода…
Здесь в тумане гудят маяки
И гудят пароходы.
И полжизни бесследно туман проглотил навсегда.
Туманы, туманы — роса океана…
Глаза проглядишь и умоешься потом
Здесь мало сомнений и мало желаний,
Здесь мало желаний и много работы.
Здесь все проще, не надо
Ни слов, ни чужого участья…
Лед плывет за бортом,
Воздух мокрый шатается вдрызг…
Чашки чая горячего
Хватит вполне мне для счастья —
Для бессонницы хватит в лицо разорвавшихся брызг!
Туманы, туманы — роса океана.
Глядят штурмана напряженно и гордо!
Бесцветный капкан вместо неба над нами
Туман затянулся, как узел на горле…
Здесь ни ночи, ни дня.
Почему ты давно мне не снишься?
Видишь, чайка взлетела, себя разорвав пополам…
Наши дети на фото в каюте со мною смеются —
Я смотрю, как в тумане, смотрю, будто падаю к вам…
Туманы, туманы — роса океана…
В слепой тесноте напряженнее чувства —
И наша любовь оживает в тумане,
Среди ожиданий, сомнений… и грусти…

Витя. Если дойду домой, положу перед ней ромашки. Пусть она улыбнется…

Капитан. Или — заплачет…

Витя. Она улыбнется мне, капитан! Улыбнется! Она так улыбнется…

Гром. Посошок скажу, чтобы всем думать. Меня Миша предупредил, чтобы я молчал об этом. Только я и не понял тогда, почему вам нельзя говорить. А теперь уже надо.

Капитан. Говори.