Дом непредсказуемого счастья

На все Юлины доводы, обнажавшие ее сомнения, у него быстрый ответ, стало быть, Ванька не придумывает на ходу. Ответы логичные, искренние. Как тут придраться: мол, лжешь, негодяй? Ей стало стыдно, как становилось всегда во время ссор, осталось ощутить груз вины на плечах, обнять родного мужа, прижать к груди и зарыдать, разделяя с ним его «хреново». Но Юля чуяла шестым (и даже двадцать шестым) чувством, что это все уловки, ведь Иван не тот Ванечка, за которого она выходила замуж, – рисковый, отчаянный и веселый. А улыбка! У палача топор выпал бы из рук, если бы на эшафоте Ваня ему улыбнулся подкупающе открыто, белозубо, нелицемерно… Так что же не так? Все как будто осталось при нем, а он другой. Да, вот так: все то же, но не то. Или она стала другой? Главное, поймать Ваньку невозможно, не предъявишь же в качестве претензий свою интуицию!

– А чего Щелоков примчался? – спросил он более мягким тоном, ощутив, что жена в замешательстве. – Ему делать нечего после новогодней ночи?

– Жениться на мне жаждет, – мрачно ответила Юля.

– А серьезно?

– Требует завтра же отдать ему все твои записные, ноутбук и документы из офиса.

– Чего-чего? – вытаращился Иван, потом запил шок коньяком. – А ху-ху он не хо-хо? И как он объяснил, зачем ему мои документы?

– Он хочет спасти меня от тюрьмы. Ты ведь кому-то нагадил…

Иван и поморщился, и передернул плечами, слыша от жены словесное непотребство. Он еще выпил рюмку, закусил.

– Нагадил… Раньше я не замечал за тобой вульгаризмов.

– Надеюсь, я тебя еще порадую. Так что мне делать с Саней?

– Не давать, конечно.

– Как же я не дам твою писанину нашему любимому другу? Не забывай, меня и так подозревают в твоей смерти, он тоже.

– Откуда у тебя появилась эта манера – ехидничать? – возмутился Иван. – Скажи ему, что ты не знаешь, где что лежит…

– Саня знает: сейф, ящики твоих столов, компьютеры, записные.

– Придумай что-нибудь! Нет, Юла, ему нельзя отдавать мои архивы!

– Давай пошлю его куда подальше.

– Нельзя! Ты не знаешь, какой он мстительный. Думаешь, я этого интригана обожаю? Нет, я терплю его, иначе он меня уничтожит.

– Уничтожит? За что?

– Каждый человек в бизнесе допускает ошибки, я тоже допускал, а Саня их не забывал. Мне доводилось видеть, как он размазывал людей… Вот и все.

– Значит, так: отдать архивы нельзя и послать Саню нельзя! Прости, дорогой, а что же можно?

– Ну, выкрутись как-нибудь, Юла! Но так выкрутись, чтобы без последствий, без ссор с ним, чтобы Саня нам не навредил.

Юля выпила рюмку, поставила ее и поднялась:

– Ответь: ты-то решил, что делать будешь? Или всю оставшуюся жизнь проживешь в подполье?

– Не решил, не решил! У меня… стресс! Неужели непонятно?

– Ладно… Спи спокойно, дорогой товарищ, что-нибудь придумаю.

Она решительно направилась к выходу, но Иван ракетой перебежал к двери, загородил собой дорогу, широко раскинув руки:

– Ты куда?

– Спать. У меня тоже стресс, поэтому все время хочу спать – такова моя особенность.

– Юля… – заговорил он интонацией мартовского кота на подъеме. – Тут так плохо, а ты уходишь?

– Тут плохо?! Милый, ты зажрался. И забыл, что такое плохо. Дай пройти, у меня куча дел.

Иван предпринял попытку обнять жену и поцеловать в губы – не далась. Еще и наехала:

– Отстань, блин.

– Но я соскучился…

– Переживешь. Я не сплю с покойниками, а ты нынче у нас в живых не числишься. Пока.

Она поднялась в спальню и, несмотря на глубокую ночь, взяла телефон и позвонила. Ждала долго, так ведь понятно: человек спит. Наконец Михаил ответил сонным голосом:

– Юль, ты в порядке?

– Нет. Мишка, собирайся, вызывай такси и поезжай к офису моего Ваньки. (Пауза. Видно, спросонок Миша плохо вникал в смысл сказанного.) Ты слышишь?

– Ну да… А зачем?

– Будем грабить Ванькин офис.

* * *

Стоять одному зимней ночью на пустынной улице, обдуваемой ледяным ветром, к тому же под фонарем, чтобы заметила Юля, – не самое приятное занятие. Михаил и не стоял, он подпрыгивал, ходил вокруг фонарного столба, чтобы не закоченеть, и поглядывал на часы.

А ветер разошелся, пронизывающий насквозь, кусающий щеки и лоб, терзающий голые и скрипучие ветки над головой. Иногда казалось, дерево вот-вот рухнет прямо на Михаила и раздавит, как лягушку колесом авто, но ствол неподвижно стоял рядом с фонарем, а вот ветки бились друг о друга, словно у них дуэль. К счастью, из-за угла вывернули фары, вскоре обозначились очертания автомобиля, который остановился, не доезжая светового пятна. Когда Юля подошла, Михаил не удержался от легкого упрека:

– Я уж домой хотел ехать.

– Ладно тебе, я и так с крейсерской скоростью мчалась! Идем?

Он не тронулся с места, а сначала бросил взгляд на возвышение из четырех этажей за кованой оградой, затем предупредил:

– Матушка-барыня, ты хорошо подумала? Ты ведь воровкой станешь и меня вором сделаешь.

– Как я стану воровкой, если это все уже мое? Идем, а то, боюсь, меня опередят.

– Но почему ночью?

– Завтра с утра наш бескорыстный адвокат Щелоков жаждет забрать домой все – от Ванькиных компов до бумажек в мусорной корзине. С утра намылился.

– Не хочешь давать? Не давай – и все.