Дом непредсказуемого счастья

Озадаченные «подпольщики» вернулись в гостиную, конечно, их раздирало любопытство – зачем приезжал следователь, к тому же с двумя помощниками? И за домом следил мужик – кто он, неужели из подрывников, взорвавших дачу? Все это вносило тревожную ноту в их относительно спокойный анклав на территории города. Юля была права, когда обвинила мужа:

– Ванька, ну, признай, что натворил, ведь из-за тебя мы живем как изгои, теперь еще и трястись будем от каждого стука в дверь. Не верю, что не знаешь своих врагов!

Ее сторону принял и Алик:

– Иван Николаевич, дубина с неба просто так не свалится на голову. Угрозы, записки со странными намеками вы получали? Сначала идут: ультиматум, потом предупреждение, а потом… казнь.

– Нет! – чуть ли не взвыл тот с отчаянием человека, которого приговаривают к повешению, а потом еще и к четвертованию. – В том-то и дело!

– Вань, а Вань, – снова обратилась к нему Юля, – ты не соблазнил, случайно, жену магната? Тот решил отомстить тебе, подложив бомбу, а ты боишься признаться. Не бойся, я тебя не прикончу, я все прощу.

– Чушь! – бросил Иван, отошел к столу, налил в стакан минеральную воду и выпил залпом. – Ты меня достала своей ревностью.

Но Юлю уже не задевали слова мужа, пытавшегося по старому сценарию перевести стрелки на нее, она бесстрастно парировала:

– Ревность я ампутировала на днях, здоровье дороже, но с тобой инфаркт наживешь. Не нравится мне вся эта история, в ней слишком много непоняток.

– В каком смысле непонятки? – заинтересовался Алик.

– Взрыв. Кто, за что, зачем? Неизвестно. Ну, Ивану соврать – как вон той водички минеральной попить, я не исключаю, что Ванечка знает, от кого прячется. Молчи уж! – упредила она негодования мужа, тот как раз собрался высказаться с пылом-жаром. – Кто-то видел, как он и Влада уезжали после взрыва, на нее покушались, за нами следят… И вот еще странность заметил Мишка: полиция не приходила с обыском ни к нам домой, ни в офис…

– Что, что, что? Ты до сих пор водишь дружбу с Михаилом? С этим… – рассердился муж, даже подскочил к ней, сидевшей на диване и обнимающей подушку, словно ударить хотел.

– По-твоему, я в угоду тебе должна прервать дружбу с человеком, с которым делила один горшок и тарелку манной каши в сопливом детстве?

– Меня бесит твой стиль изъясняться! Тебе как будто все равно…

Жена, милая и тихая (когда-то), отложила подушку, поднялась, вызывающе поставила руки на бедра, которых у нее почти нет, и по-петушиному вздернула нос. Она получала удовольствие, мстительно цедя прямо в лицо своему мужу:

– А мне действительно все равно. Что с тобой будет – все равно. Покушались не на меня, а на тебя, значит, заслужил. Знаешь, Ванечка, я рада, что тебя пришили. Да, да, ты труп теперь. И вряд ли тебя можно реанимировать, ведь когда пороки становятся нормой, реанимации никто не подлежит. Даже если ты захочешь начать заново, с чистого листа, стать добрым, честным, чистым, ну, прям святым… не сможешь этого сделать. Ты переформатировал себя. И меня. Я же тоже другая. Ты лгал, я тебе потакала, а ничто даром не проходит, меня изменили твоя ложь и твой круг сытых котов с похотливыми кошками. Но раньше я тебе верила, подстраивалась под тебя и теряла себя. Теперь хоть узнала, что такое был мой муж. Думаю, меня еще ждут неприятные открытия, но я к ним готова. Только никогда не буду готова к одному: что однажды тебя обнаружат твои «дружбаны» и придут добить, а тут я! И не дай бог – вместе с детьми! Не хочу умирать за твои грязные делишки.

Слушая, Иван то бледнел, то зеленел, то краснел. Он не делал попыток перебить ее, хотя то, что она говорила, не для посторонних ушей и очень било по самолюбию. Разумеется, и у него имелся запас претензий к ней, но он не стал превращать в свару заурядный семейный кризис, в общем, повел себя благородно, не оскорбляя Юлю. Он лишь бросил с чувством:

– Спасибо, жена. В час X ты не выдержала экзамена.

– Ах, ах, ах…

– Друзья мои, – вклинился между супругами Алик, – оставим обвинения для более подходящего дня, а пока давайте… давайте жить дружно. И обсудим некоторые детали…

Фыркнув, Иван демонстративно, как в цирке на параде-але, отошел к креслу, плюхнулся в него, вытянул ноги (также демонстративно) и взял тон жлоба, не терпел он вмешательства в его личную жизнь:

– Между прочим! Алик, все, что ты видишь здесь, и сам дом куплены на мои деньги. Которые я заработал! Здесь все мое. Я – хозяин. А ты кто такой, что лезешь в мое пространство, м? А ну-ка, проваливай, откуда пришел. Надоел.

Ну, тут уж Юля не могла оставаться в равнодушном покое:

– Стоп, дорогой! Слишком тебя понесло! Если хочешь, чтобы я помогла тебе спасти твою шкуру, придется терпеть Алика, который спас меня от бандитов, и Владу… а с ней мы теперь родственники. Иначе… Мне есть куда уйти. К маме. А ты бултыхайся один в своем шикарном доме и жди убийц. Что выбираешь?