Дом №65 по улице Железнодорожников (ЛП)

Тот извращенец в баре так и сказал. Смутился ли он от вопиющей извращенности собственной просьбы, или причина его неловкости в чем-то другом?

Она покачала головой. Она не могла начать видеть заговор во всем странном, что происходило с ней в последнее время, иначе она начала бы зацикливаться на масонских ритуалах и травяном холмике на Дили-Плаза^[7]. Так что она пошла в бар, и какой-то урод предложил ей $50 за то, чтобы она посмотрела, как он манстурбирует. Вероятно, такое случалось чаще, чем она могла себе представить (и, возможно, за гораздо более дешевое вознаграждение).

Аррианна погрузилась в свои мысли и следующие тридцать минут ехала на автопилоте. Она не замечала изменений в своем сознании по мере приближения к дому, таких же легких и постепенных, как движение минутной стрелки на часах. Подобно чистому участку дороги, на котором разворачиваются нити тумана, пока они не превращаются в подвижную дымовую завесу, она не могла думать ни о чем за много миль до дороги, только о нескольких видимых ярдах впереди. Чак, дом, дневник имели для нее такое же значение, как пьеса, которую она читала еще в школе.

А вот что имело значение, так это автостопщик, стоявший на съезде с шоссе.

В обычной ситуации она бы даже не взглянула на него. Она слышала слишком много ужасных новостей и предостерегающих историй от друзей, в которых, как правило, говорилось о "неоднократном изнасиловании" и заканчивалось "так и не нашла свою голову", чтобы даже подумать о том, чтобы подвезти незнакомца. Такие бродяги были повсюду в городе; на самом деле, казалось, что они составляли большинство населения. Это стало искусством - не замечать их, даже если вы были достаточно любезны, чтобы бросить им несколько монет, как будто признание их присутствия гарантировало вам место в картонной коробке в один прекрасный день через какую-то экономическую заразу. Вы были в безопасности, если просто не обращали на них внимания.

Так почему же она не только смотрела, но и прижималась к обочине, чтобы остановиться?

Он приподнял бровь, как будто тоже не мог поверить, что она это делает. Его налитые кровью и слишком широко раскрытые глаза производили впечатление спокойного безумия, которое было бы неуместно на человеке, ведущем культ конца света к массовому самоубийству. Его борода казалась каким-то живым существом на лице, ее пучки торчали во все стороны. Любое движение его головы выглядело так, словно существо меняло положение, собираясь отгрызть ему лицо. Она готова была поспорить, что на ощупь это было похоже на подушечку "Brillo". Волосы на его голове выглядели такими же неухоженными, высохшими и наверняка не расчесанными, с тех пор, как "Остаться в живых" все еще был в эфире. На нем была потрепанная усталая куртка с жирными буквами на нагрудном кармане, которые превратились в нечитаемое пятно. Его синие джинсы могли бы стоить смешную цену в винтажном магазине, так как на вид им было несколько лет, включая встроенный износ, за исключением того, что его джинсы, несомненно, были настоящими. Колено с одной стороны держалось на выцветших нитках, колено другой стороны было покрыто честной заплатой. Такого она не видела уже неизвестно сколько времени. Рядом с его потрепанными ботинками лежала вещевая сумка, цвета его куртки, побитая непогодой, но целая и, вероятно, самая новая вещь, которая у него была, возможно, довольно новая, когда еще существовала Восточная и Западная Германия.

Вероятно, именно там он хранит головы.

И наконец, он держал в руках жалкую картонную табличку, неровно оторванный лоскут от коробки. "ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ". Она подумала, что с такой расплывчатой просьбой у него не так много желающих. Не "РАБОТАЮ ЗА ЕДУ", даже не "БУДЕТ БЛЕВАТЬ НА КАМЕРУ", просто "ПОМОГИТЕ". Ей это показалось грустным.

Дикки отпрянул от окна и пытливо посмотрел на нее, поскуливая. Мы же не дадим этому психу поехать с нами, правда?

- Боюсь, что да, - сказала она, почесывая его за ушами.

Она похлопала по заднему сиденью рядом с ящиком Люси и слегка подтолкнула его, a Дикки, неохотно прихрамывая, вернулся к нему между пассажирским и водительским сиденьями. Затем она распахнула пассажирскую дверь навстречу автостопщику...

Он не автостопщик, он - бомж, бродяга, бездомный.

...чтобы впустить его.

Он водрузил свой вещевой мешок на пол и забрался в машину. Что-то отскочило от его усталой куртки, когда он это сделал. Собачьи жетоны. Она рассмотрела всю седину в его волосах и бороде и определила, что ему около шестидесяти. Если он не причесывался с тех пор, как "Остаться в живых" вышел в эфир, то, вероятно, он не принимал настоящий душ с тех пор, как герои забрались в люк. Ее глаза слезились, и ей пришлось сглотнуть желчь, когда его немытый запах распространился по машине, словно утечка ядовитого газа.