Дом одиноких сердец

— Боровицкий любил ребусы, — продолжила Даша спокойно. — Он написал пять историй, назвав их героинь разными именами. Но книгу он писал одну. И героиня у него была одна — вы. Правда, Лидия Михайловна? Петр Васильевич оставил мне вовсе не пять историй, как мы думали. Он оставил одну историю. Всего одну. Все, что я читала, — об одном человеке.

Даша расстегнула куртку и вынула из внутреннего кармана сложенную вдвое рукопись. Протянула листки Раевой, но та с силой ударила ее по руке, и листы бумаги, исписанные красивым почерком Боровицкого, рассыпались вокруг Ангела Ивановича. Одна страница упала ему на лицо, и Даша не стала трогать ее.

— У вас была очень сложная и яркая жизнь, — тихо сказала Даша, глядя на эту страницу. — Вы были хорошей домашней девочкой и собирались жить долго и счастливо, но в автомобильной катастрофе погибли ваши родители. И бабушка с дедушкой тоже умерли. Вы были совершенно не приспособлены к жизни и оказались на кладбище — просили там милостыню и сходили с ума. Вы помните это, Лидия Михайловна?

Раева молчала.

— Вы бы, конечно, умерли, — продолжала Даша, — но вам повезло. Вас подобрал бывший сокурсник, который случайно оказался на том кладбище. Он был в вас влюблен, и вы вышли за него замуж и в самом деле зажили счастливо. Он был очень хороший и умный, правда? Такой умный, что и вы постепенно начали умнеть и стали превращаться в другую женщину. Он учил вас всему — как общаться с людьми, как работать, да вообще — как жить. И вы, Лидия Михайловна, очень хорошо учились. Вы изменились и внешне, и внутренне. Вы поставили на ноги свой бизнес и стали состоятельной женщиной. Вот только интересно, откуда Петр Васильевич узнал тот эпизод со старушкой из вашего подъезда?

— Я ему сама рассказала, — безразлично произнесла Раева. — Он так расспрашивал, почему я выбрала работу со стариками, хотя могла бы успешно заниматься бизнесом… Вот я и объяснила.

— Понятно, — кивнула Даша. — Знаете, а мы с мужем подозревали, что героиня этой истории все-таки убила бедную больную старуху… Зря. Боровицкий описывал все очень точно. Никаких метафор, аллегорий и прочей ерунды. Ему не нужно было ничего придумывать. Он просто хотел показать, каким бывает один человек на протяжении всей своей жизни. А он бывает очень разным. И глупым, и умным, и сильным, и слабым. Всяким. И если показать пять кусочков из его жизни, то вполне можно представить, что речь идет о пяти разных людях… Хотя это не так.

Раева повела плечами, и Даша замолчала, но Лидия Михайловна только скрестила руки на груди. Она по-прежнему сидела на земле, и к ее черным брюкам приклеились рыжие листья.

— А потом ваш муж полюбил другую, — грустно сказала Даша. — Ваш собственный муж, который подобрал вас на кладбище, который учил вас жизни, который ставил с вами свой бизнес, вас разлюбил. Вы были с ним счастливы всю жизнь, и он с вами тоже. Но это ведь ничего не гарантирует — правда, Лидия Михайловна?

— Не гарантирует, — хрипло ответила Раева. — Я этого не знала.

— А когда узнали, то восстановили справедливость, — закончила Даша. — Девушку вы убили, а любимого мужа отправили в тюрьму.

— Любимого мужа… — как эхо, повторила Раева. — Знаете, а вы правы. Я все время думала, что просто мщу, что муж стал мне чужим человеком… — Она провела рукой по голове Ангела Ивановича. — А оказалось, что он и в тюрьме оставался родным. И после тюрьмы. Никуда я не смогла от него деться.

— Скорее он от вас не смог, — жестко сказала Даша. — Я не знаю одного: ваш муж действительно случайно оказался у ворот пансионата или вы сами организовали его появление?

Лидия Михайловна улыбнулась, вспоминая что-то, и от ее улыбки Дашу передернуло.

— Случайно… — эхом повторила Раева. — Нет, Дарья Андреевна, никаких случайностей у меня не было. Я ведь его ждала. Понимаете? — со странной надеждой в голосе спросила она, глядя на Дашу. Та молчала. — У тюрьмы ждала… Не сама, конечно, а этот… А Антоша совсем плохой вышел. Такой плохой, что и делать ничего не пришлось. И в машину сам сел, и ко мне приехал… Я же не могла позволить, чтобы он вот так просто взял и ушел.

— Ну да, — кивнула Даша. — Вы ему, должно быть, скормили кучу всяких препаратов, от которых он и вовсе стал овощем. А потом оставили перед воротами пансионата, разыграли перед всеми мать Терезу.

Раева отвела от нее взгляд и уставилась на рукав Ангела Ивановича.

— Да нет, кучи не понадобилось, — словно про себя произнесла она. — Он и так уже был… не помнил многого… почти все забыл.

— А знаете, Лидия Михайловна, когда я перестала вас подозревать? — спросила Даша. — После нашего разговора об Ангеле Ивановиче. Вы так смотрели на него тогда… И сказали: если в силах одного человека хоть как-то компенсировать страдания, то это должно быть сделано. И еще, что вы не верите в божье воздаяние. Я ошиблась — подумала, что вы говорите о старике и его страданиях. А вы говорили о себе и о муже. Это свои страдания вы компенсировали. Вы своими руками воздавали своему мужу за то, что он полюбил кого-то, кроме вас.