Дом Одиссея

Фигура одета в кожу и увешана ножами. Причем ножи – самая заметная часть наряда, ведь один висит у нее на левом бедре, второй – за спиной, третий – на правом запястье, еще по одному – в каждом сапоге. Также у нее на правом бедре меч, а в руке – метательное копье. Если не обращать внимания на то издевательство над модой, коим является ее наряд, можно разглядеть короткие выгоревшие волосы, восхитительные ореховые глаза и, если удастся подобраться немного ближе, завораживающий узор шрамов: и ребристых, и гладких – на сильном, мускулистом теле.

– Э-э-э.. – заводит разговор тот из солдат, которого не тревожат нужды мочевого пузыря.

– Говорите, кто вы и откуда, – заявляет женщина так громко и резко, что увлеченный делом солдат подпрыгивает, обливаясь мочой, прежде чем торопливо спрятать обмякшее достоинство.

– Кто, во имя Зевса…

Женщина не шевелится и даже не моргает. Из тьмы за ее спиной прилетает стрела, которая, пройдя над ее плечом, впивается в полуразрушенную глинобитную стену на расстоянии ладони от головы ближайшего солдата.

– Кто вы и откуда? – повторяет женщина и, не получив ни от одного из мужчин немедленного ответа, добавляет, словно припомнив слова, которые ей велели заучить: – Итака находится под защитой Артемиды, божественной охотницы. Если вы – ее враги, оставшихся вам мгновений жизни не хватит даже на то, чтобы внушить другим трепет перед ее именем.

Мужчины переводят взгляды с женщины на стрелу, торчащую у их голов, а затем во тьму, из которой она прилетела. И тут, весьма своевременно, у того из них, кто только что общался с природой, вырывается:

– Она говорила, что вы появитесь.

– Кто говорил? Что говорил?

– Ты должна пройти с нами на корабль. – И мгновение спустя, когда пришло осознание, что, обращаясь к этой женщине, разумнее не использовать слово «должна»: – Там мы всё сможем объяснить.

– Нет. Это Итака. Вы идете ко мне.

Эти мужчины – не спартанцы Менелая. Они – микенцы, своими глазами видевшие, как царица Клитемнестра правила землями мужа. Они, что удивительно, привыкли слышать «нет» от женщины.

– Мы должны привести капитана.

Женщина резким кивком выражает согласие, и стражи бросаются прочь.

Возвращение не занимает у них много времени. Угроза, исходящая от неизвестной, возможно, божественной лучницы или лучниц, поджидающих в темноте, заставляет поторапливаться даже – а скорее всего, особенно – самых опытных ветеранов. К моменту их возвращения на окраину Фенеры, туда, где свет факелов теряется в темноте, освещая лишь начало узкой грязной тропки, женщина все еще там, стоит подобно статуе, облаченной в бронзу и шкуры животных. Она хотя бы моргала? Ну конечно, она моргала, ходила, разминалась, обменялась парой слов с одной из вымазанных грязью дозорных, прячущихся на краю деревни; а затем, услышав приближающихся солдат, снова заняла свою позицию, чтобы создать впечатление, будто ни громы с молниями, ни даже извержение вулкана не отвлекут ее от исполнения своего долга. Позвольте заверить, ведь я-то видела героев Трои вблизи, что иногда даже Парису приходилось отлучаться в кусты по-большому, а милашка Гектор с его носом-пуговкой храпел, как медведь, и пердел, как бык. Вот вам и величественность застывших в мраморе героев.

Первые солдаты привели с собой еще двух, и эти уже предусмотрительно пришли безоружными. Один из них – мужчина, одетый так же, как и те, кто его привел, с нагрудником и щитками, в подпорченном морской водой плаще, с просоленными растрепанными волосами, обрамляющими усталое лицо. Его зовут Пилад, и его любовь того трагического сорта, когда боишься ее выразить из страха, что, будучи отвергнут, лишишься последнего смысла в жизни. А вторая – женщина с внешностью ворона и душой, облаченной в черные перья, с длинными волосами, разметавшимися по плечам от морского ветра, с лицом, осунувшимся от голода, и руками, сжатыми в кулаки по бокам. Именно она подходит к вооруженной ножами женщине и без страха вытягивает вперед правую руку, разжимая пальцы, чтобы показать золотое кольцо.

– Я – Электра, – провозглашает она, – дочь Агамемнона. Это кольцо принадлежало моей матери, Клитемнестре. Отнеси его твоей царице.

Женщина с ножами подозрительно приглядывается к золотому украшению, словно то в любой момент может обернуться ядовитой змеей.

– Я – Приена и служу только Артемиде, – отвечает она и, возможно, собирается добавить что-то еще, но ее прерывает язвительный смешок Электры.

– Я – Электра, – повторяет она, – дочь Агамемнона. Мой брат – Орест, царь царей, величайший из греков, правитель Микен. На этом самом острове он убил нашу мать в отмщение за ее преступления, а твоя царица, Пенелопа, стояла рядом, предав собственную родную кровь. Ты можешь рассказать еще что-нибудь о богах и богинях, если есть желание, но только побыстрее, а когда закончишь, возьми его и отнеси как можно более скрытно и быстро Пенелопе.