Дом окон

В тот день… Я укладывала книги в последнюю картонную коробку, найденную под кроватью. Роджер уехал в магазин спиртных напитков в Опенберге, чтобы достать еще. Я опустила стопку книг в коробку – все по теории, сверху лежали «Силы ужаса» Кристевой. Забавно. Я распрямилась, и воздух наполнился ароматом крови. Густым, с металлическим привкусом, настолько сильным, что меня чуть не вывернуло. Закашлявшись, я решила включить вентилятор, и, развернувшись, оказалась в пустом пространстве, шагающей к двери, в треснувшем косяке которой возникло огромное лицо. По обе стороны от него появились такие же дверные проемы с огромными лицами. Лицо открыло рот, и влажный розовый язык, размотавшись вниз по подбородку, шлепнулся на пол. Язык извивался и бился как рыба об лед. Я шагнула назад, окунувшись в стаю слов Роджера, окружавших меня подобно рою порхающих мотыльков: «отрекаюсь», «кровь», «рок», «ничто». Громадный язык извивался на полу. Я сделала еще один шаг назад. «Этого не может быть», – подумала я. Повторила вслух: «Этого не может быть». И в ту же секунду ощутила зловонный вкус крови. Я закричала: «Этого не может быть!»

И снова очутилась в гостиной. Еще несколько мгновений я ощущала витавший вокруг меня запах крови, но потом исчез и он. Я опустилась на пол и не вставала до тех пор, пока Роджер не вошел в дверь, держа в руках стопку сложенных коробок.

– Отсиживаешься? – спросил он.

– У меня перерыв.

Знаю, знаю. Ты думаешь: «Почему ты ничего не сказала?» – но что я должна была сказать? У меня снова начались галлюцинации? Те же, что и тогда, когда у меня был выкидыш? Потому что я была уверена: именно это и произошло. Другое объяснение было бы просто смешным. Если видения не коренились в беспокойных глубинах моей психики, почему они прекратились, как только я им приказала? (Не суть важно, что мне пришлось повторить приказ несколько раз.) Разве не очевидно, что замаячивший на горизонте переезд в тот самый дом, образ которого преследовал меня, спровоцировал повторение инцидента? Наоборот, было бы странно, если бы в тот день мне ничего не привиделось.

Знаю, звучит неубедительно. Тогда мне тоже так казалось. Как знать. Если бы все описанное мною случилось с тобой, ты бы, наверное, уже записался на прием к психотерапевту. Может, большинство бы так и поступило. Но… Потом, когда все заканчивается, когда случившееся снова и снова проигрывается в голове, – в душу начинают закрадываться сомнения. А так ли было плохо, как ты себе вообразила? Не преувеличиваешь ли? К этому быстро привыкаешь. А потом проходит время, и произошедшее кажется все более абсурдным. Ты сбита с толку. Тебе стыдно.

К чему я это говорю: я снова принялась упаковывать книги. И пусть зловоние с привкусом железа продолжало щекотать мне ноздри – я открыла окно.

Доктор Салливан с семьей съехала в течение недели. Внезапное выселение Роджер попытался компенсировать возвращением полной суммы залога. Ему было невдомек, почему они так холодно приняли чек. «Теперь у них есть свой собственный дом», – сказал он.

Теперь он был и у нас. Я помню, как впервые прогулялась по нему. Через… Должно быть, дня через два, как съехала доктор Салливан. Роджер был там уже в день ее отъезда, и весь следующий день, и все это время уговаривал меня присоединиться. У меня была небольшая пачка работ студентов, которые надо было проверить. Я вела парочку летних курсов при университете в Гугеноте, и с работами надо было закончить в довольно сжатые сроки. Я сидела на кухне и читала эссе студентов по «Падению дома Ашеров», а Роджер то приходил, то уходил, забирая с собой очередную коробку с книгами. Я беспокоилась, как бы он не перетрудился. Торопливо покончив с эссе и вписав последнюю оценку в журнал, я встала, потянулась и отправилась в свой новый дом.