Дом оставленных снов (СИ)

- Как тебе не стыдно. - добро смеялся Ольжечь периодически подставляя руку для друга. - Мы же все единый народ, одна нация.

- Очень смешно. - огрызнулся Лесик периодически опираясь о программиста. - Ты сам в это веришь? Еще одна лживая чушь. Есть народы, характеристику которых я никогда не полюблю. Пусть хоть весь мир треснет. Но считать всех одинаковыми величайшее лицемерие! Ты только посмотри на состав правителей наших! Тасуются с перепугу, как овцы хитро*опые! Меняются чинами да расой только чтобы не обвинили их в расизме. Петухи из одного колена, только кожицей отличаются. - Лесик свистел от гнева и нетрезвости. - Темненький, желтенький, беленький, красненький, очень темненький, очень беленький вот и вся политика. - на этом монологе доктор споткнулся и кубарем полетел в кусты несуразно разбросав руки. Ольжечь подбежал к другу и не сразу смог вернуть его в вертикальное положение.

- Довольно тебе. Давай на сегодня закончим, а то гляди под трибунал пойдешь.

- Да с радостью. - пробурчал Лесик, продолжая что-то еще высказывать в темноту.

______________

Маятник. Какое странное у него предназначение. И какой монолитный вид у этого маятника. Я стою не в силах пошевелиться. Просто смотрю на него и пытаюсь осмыслить, что он делает в моем доме? Для чего он вообще. Я имею ввиду зачем сохранять застывший маятник? В чем его предназначение? По сути, сейчас я созерцаю гибель, прямую смерть механизма и несработанной энергии в исконном его предназначении. Прямая смерть? Тоже звучит довольно странно, буд-то смерть может быть кривой. Я усмехаюсь, но через мгновение мне перестает быть забавен тот факт, что в основе своей, все вещи в моем доме - мертвы. Интересно, знают ли об этом люди?

Вот стоит этот маятник. Застывший неживой. Его определенной обязанностью было совершение колебательных движений в процессе чего, он генерировал кинетическую энергию, которая переживала удивительное превращение в гравитационную энергию, создавая при этом дополнительную, тепловую энергию! То есть, можно предположить, что этот чудный механизм когда-то, был источником рождения все новых и новых сил, энергий, а следовательно и миров, быть может. Созидание невидимых колокольчиков , незримых вселенных, в которых рождались и погибали удивительные и непонятные существа. Но вот он мертв. И жители его навечно погрузились во тьму. А может и нет? Некогда созданный мир продолжает свой собственный путь? Может и так. Тем не менее, присутствие статического маятника мне непонятно.

Я обхожу его со всех сторон, трогаю его опоры и нити. И вот приходит мне иная мысль. А что если я его запущу? Что случится, если моя рука запустит его вновь? Он оживет? Он прокричит о своем возрождении? Он снова сгенерируется в чьем-то сновидении импульс, образуя очередной виток навязчивых посещений? А что если и так? Я вправе свершить это! Это мой дом, мой мир, мой выбор.

Я подхожу ближе и кладу руку на увесистый шар. Металл переливается матовым блеском не отражая меня, но искаженно предоставляя перевернутый мир. Я ощущаю тревогу и волнительную радость. Смесь страха и торжества. Я прилагаю усилие, давление руки на предмет должно вызвать определенную реакцию. Однако все статично. Я не сдвинул шар с места ни на миллиметр. Он невозмутимо остался неживым. В возмущении своем я отпрянул и криком выразил свое недовольство. Конечно же мне было страшно вмешиваться в неизвестную мне систему, но не менее оскорбительным для меня стало осознание того, что я ничего не в силах изменить!

Я убежал не желая видеть этот застывший, бездейственный и никчемный мир. Но не видеть его я не мог, так как свалка недвижимых вещей повсюду, куда бы я ни отправился, чужие саркофаги памяти невозмутимо таращились на меня. Они просто лежали и стояли, прислонившись к друг другу словно павшие воины окопавшиеся в могильные траншеи при неумолимом взрыве вражеских бомб.

Однако я бежал и бежал просто пересекая пространство и чем больше я не хотел, тем более я не мог.

День семнадцатый.

_____________________

Мне дали время. И что мне с этого? Говорить по совести, так это я впустил в себя время. То самое, которое принято у людей называть временем. Оно словно инфекция паразитирует во мне. И как хитро то, что я не могу теперь его отменить. Впустив однажды, вырвать время из своего сознания невозможно. Убеждая себя не думать о нем, я всего лишь продлеваю состояние мучительной мысли о нем. И что мне делать теперь? Даже мысль о действии уже говорит о том, что все имеет свой срок, а следовательно и время. Порубанные на неравные бруски, эти разноцветные леденцы времени, отправляемые в организм собственной рукой отравляют мой рот. Все это похоже на мучительную битву. Так видимо и рождается борьба. Бессмысленность ожидания, нетерпение рождают войны. Наверное, из-за непреодолимой скуки параллельный мир так много познал войны. И без сомнений еще познает. Ибо, что им предпринять, коль ожидание несносно?