Дом пламенных клятв

С него станется. Мужчина до крайности хитер и расчетлив – феникс, восставший из ила водяной могилы. Нет, феникс – слишком величественное создание для этого мерзавца, который изувечил собственную дочь. Юстус Росси – чума, инфекция, которая разъедает все, к чему прикасается.

Взгляд вновь падает на его ладонь. Интересно, может, два переплетенных чернильных круга являются шаббинской печатью – неким оберегом? На месте Юстуса я бы вся окуталась магическими щитами, подходя к весьма мстительной женщине, которая вот-вот заполучит силу.

Глава 6

Дойдя до входа в гигантское хранилище, я замираю. Данте намерен последовать за мной, тем не менее вдруг это ловушка? Вдруг Мериам не собирается возвращать мне магию? Вдруг она намерена меня убить? В конце концов, раз уж моя мама мертва, значит, я единственная шаббинка, оставшаяся в Люче. Единственная, кто способен пробудить воронов.

Я прищуриваюсь, вглядываясь во тьму, и замечаю блеск глаз. Отступаю и на кого-то натыкаюсь. Надо мной нависает Данте, его пристальный взгляд прикован к чему-то за моей спиной.

– М-мне… – Я облизываю сухие губы. – Мне не по душе тесные пространства. – Пытаюсь проскользнуть мимо Данте, но он не позволяет.

– Хранилище невероятно просторное, уверяю тебя. – Голос Юстуса звучит словно с другого конца туннеля, по которому мы только что прошли. – Моя мать копит свои богатства с самого раннего детства и ни с чем не расстается – ни ради прибыли, ни ради благотворительности.

Внимание переключается на генерала, чей взгляд направлен в прямоугольную комнату, и теперь я замираю совсем по другой причине.

– Ваша мать?

– Ксема Росси.

Ксема Росси живет в Тареспагии, а значит…

Значит…

О боги! Эпонина не наврала. Лор был неправ. Она сказала правду!

От важности открытия у меня подскакивает пульс. Взгляд генерала возвращается к моему лицу. Останавливается. Понял ли он, какой вывод я сделала из его случайно брошенной информации? Или ему все равно?

– Почему мы не можем встретиться здесь? – Я обвожу рукой помещение, похожее на темницу.

– Потому что моя жена сидит внутри и не может прийти.

Жена?.. Сердце на мгновение замирает. Впрочем, Юстус с Мериам – идеальная парочка: оба хитрые и злобные.

– Как, змей вас задери, вам удалось затащить ее под венец?

Юстус улыбается, но весьма недобро.

– Очень просто. Предложил ей выбрать между браком или смертью. Она предпочла первое.

Да ладно, психопат ты долбаный!

– Как романтично. Вы и нонну таким же образом вынудили выйти за такого свихнувшегося мудака?.. – Я прикусываю язык, слишком поздно осознавая, что назвала одного из своих тюремщиков мудаком, да еще и сумасшедшим. Конечно, это чистая правда, но… мерда! Вдруг за уязвленную гордость он тоже отомстит через Энтони?

Я изо всех сил пытаюсь придумать, как загладить оплошность, прежде чем он сорвется, но ничего не идет в голову.

– Кровь от моей крови, плод чрева моей дочери… – прорывается сквозь удушающее напряжение жутковато-нежный голосок, возвращая мой взгляд обратно к хранилищу. – Подойди, чтобы я могла наконец взглянуть на тебя.

Мериам настоящая. Она по-настоящему настоящая.

– Что сказала ведьма, Юстус? – Грубый тембр Данте неприятно бьет по округлой раковине моего уха.

Я хмурюсь: холодящий душу призыв прозвучал вовсе не шепотом, к тому же Юстус стоит не ближе нас. Неужели неббенские химикаты воздействуют не только на желудочный сок Данте?

– Мой шаббинский еще не слишком хорош, Маэцца, но, кажется, она упоминала кровь.

Э-э… чего?! Мурашки покрывают каждый миллиметр тела, несомненно, придавая коже вид змеиной чешуи.

– Говори на лючинском, стрега! – Данте выплевывает слово «ведьма» с превеликим отвращением.

Мгновение спустя из бездны тьмы вновь раздается голос:

– Как скажете. Дитя Шаббе и Небесного Королевства, внучка Косты Реджио, подойди ко мне, чтобы я смогла освободить твою кровь и снять проклятие.

Я по-прежнему не двигаюсь с места, и тогда Данте толкает меня вперед. При обычных обстоятельствах я огрызнулась бы на него, но нынешние обстоятельства вовсе не обычные.

Я, на хрен, говорю по-шаббински!

Ну, по крайней мере, понимаю. Говорю вряд ли. Или же?.. Сибилла с Фебом как-то упоминали, что я бормочу нечто невнятное во сне. Неужели я разговариваю на шаббинском? Неужели я вижу сны на шаббинском?!

Понимание иностранного языка ощущается неким сверхъестественным мастерством. Подумать только, а ведь Мериам еще даже не высвободила магию в моей крови!

– Фэллон, дорогая, подойди ко мне.

Вероятно, меня должно покоробить то, что заключенная колдунья назвала меня «дорогой», но что меня поражает, так это то, как она произносит мое имя: удвоенная «л» скатывается с языка, как рулон шелка, плавно переходя в конечный слог, который она произносит скорее как «эн».

– Аби – это королевская фамилия, Росси? – по гудящим барабанным перепонкам ударяет грубое бормотание Данте.