Дом под сиренями

Время в среду после полудня было отведено для шитья. Бетти и Бэб прилежно трудились над парой рукавов от рубашки, сидя на скамейке у двери. Ржавые иголки скрипели, погружаясь в материю, и детские голоса распевали школьные песенки, часто прерываясь для оживленной болтовни.

Неделю Бен самоотверженно работал у сквайра, не жалуясь и не ропща, хотя Пэт навалил на него кучу малоприятной поденной работы, которая постепенно становилась все более унизительной. Его единственным утешением было то, что им довольны миссис Мосс и сквайр, а единственной радостью — уроки, которые он учил, гоняя коров, и пересказывал вечером, когда все трое детей встречались под кустами сирени, чтобы «играть в школу».

В первый раз взяв книжку, он вряд ли предполагал, что вскоре будет поглощать множество книг и даже запишется в библиотеку. Девочки старались обучить Бена всему, что знали сами, и он внутренне устыдился, поняв, насколько невежествен. Правда, Бен никогда не признавал это на словах, но радостно впитывал все крупицы знаний, которые они предлагали ему из своего небольшого запаса. Он просил Бетти послушать, как он читает, «просто ради смеха», соглашался нарисовать Бэб всех медведей и тигров, которых она захочет, если она покажет ему, как решать арифметические задачки.

Когда наступил вечер вторника, сквайр заплатил ему доллар, назвал «подходящим парнишкой» и сказал, что он может остаться еще на неделю, если захочет. Бен поблагодарил его и решил остаться. Но, проснувшись на следующее утро, он стал обдумывать свои дальнейшее перспективы, поскольку чувствовал огромное нежелание возвращаться в общество грубияна Пэта. Как и большинство мальчиков, он ненавидел всякую работу, если только она не была ему по душе. Тогда он мог работать, не щадя сил и времени. Его бродячая жизнь не привила ему привычки к стабильности и трудолюбию. Он был необычайно способным для своего возраста мальчиком, но страстно любил бездельничать и вести полную приключений жизнь.

Теперь же он ничего не видел впереди, кроме тяжелой и неинтересной работы. Прополка ему осточертела. Даже езда верхом на Герцоге потеряла свою привлекательность. К тому же во дворе у сквайра лежала огромная груда бревен, и он не сомневался, что на днях ему представится почетная возможность перетащить их под навес. Вскоре за рыхлением грядок со спаржей последует сбор клубники. И так — все долгое теплое лето, без всяких развлечений, если, конечно, не приедет отец и не заберет его.

С другой стороны, он совершенно не был обязан оставаться здесь, если не хотел этого. С приличным и удобным комплектом одежды, долларом в кармане и шеренгой корзинок для обеда, вывешенных у школьного входа, чтобы обеспечить его запасом провизии, если он захочет их стащить, — что может быть проще, чем сбежать еще раз? В теплую погоду бродяжничество имело свои прелести, к тому же Бен жил в шатре годами, как цыган. Он ничего не боялся и все чаще начал посматривать на устланную опавшими листьями дорогу с беспокойным и тоскливым выражением. Искушение пуститься в путь становилось все сильнее.

Казалось, Санчо разделял его страстное желание. Он часто отбегал по дороге на небольшое расстояние, останавливался, чтобы полаять и попрыгать, а затем возвращался назад и садился, пристально глядя на хозяина своими умными глазами, которые, казалось, говорили: «Давай-ка, Бен, помчимся вдаль по этой славной дороге и не будем останавливаться, пока не устанем». Вокруг стрелой носились ласточки, белые облака летели по небу, подгоняемые легким западным ветром, белка перепрыгивала с дерева на дерево.

Все, казалось, вторило желанию мальчика избавиться от тяжелого труда и пуститься в путешествие так же беззаботно, как они. Только одно удерживало Бена — мысль о его явной неблагодарности по отношению к доброй миссис Мосс и несомненное огорчение и разочарование девочек, если они потеряют двух своих новых друзей. Когда он остановился, чтобы подумать об этом, случилось нечто, удержавшее его от поступка, о котором он наверняка пожалел бы впоследствии.

В тот момент, когда он перескакивал через перекладину, чтобы пуститься через поля коротким путем, до его уха донесся приближающийся звук копыт. Помедлив, он прищурился, чтобы посмотреть, кто это скачет таким аллюром.

Однако потом быстрый топот остановился, и через мгновение какая-то леди на гнедой кобыле выехала из-за поворота. Это была молодая красивая девушка в темно-голубом наряде. На ее шляпке была бутоньерка из одуванчиков, в руке — хлыст с серебряной ручкой, взятый, очевидно, больше для красоты, чем для употребления. Породистая кобыла немного прихрамывала и мотала головой, как будто что-то ее беспокоило. Хозяйка нагнулась посмотреть, в чем дело, и проговорила:

— Послушай, Шевалита, если тебе в копыто попал камень, мне придется спешиться и вытащить его. Почему ты никогда не смотришь, куда ступаешь?

— Я помогу вам, мэм, с большим удовольствием! — произнес энергичный голос так неожиданно, что лошадь и наездница подпрыгнули, когда перед ними внезапно очутился незнакомый мальчик.