Дом пополам (СИ)

Маргарита вгляделась в лицо мужчины. Так и есть: заторможенная речь, обморок, перекошенное лицо – все указывало на перенесенный Олегом микроинсульт.

Вскоре одну руку обожгло болью и веревка соскользнула. Женщине это придало новых сил и она с остервенением принялась за вторую руку. Не скоро, но обе руки были свободны.

Маргарита только сейчас посмотрела в спокойное Средиземное море и увидела,что солнце погружалось в воду. Значит,за освобождением рук она провела весь день. На ноги должно уйти меньше времени. Расцарапав, но совершенно не повредив веревку, Маргарита замерла. Сил, казалось, не осталось ни на что, даже на дыхание. Веревка стягивала лодыжки, раны саднили, грудь, перетянутая веревками, болела.

Так я и умру - подумалось вдруг Маргарите впервые за весь день. Но тут Олег, наблюдая за всеми движениями женщины, издал полустон-полувсхлип, и Маргарита, понимая, что помощи ждать не откуда, с яростью схватилась за веревки. Удивительно, но сильные узлы поддались под напором отчаявшейся женщины. И уже в темноте она закончила с путами, полностью освободившись.

Не теряя ни секунды, несмотря на дикую жажду и желание вытянуться на палубе, давая отдых уставшим мышцам, Маргарита бросилась в каюту за ножом и ножницами. С этими инструментами удалось освободить Олега в два счета.

Аккуратно, насколько это было возможно, она положила его на палубу, вытянув руки и ноги, отметив, что левая половина тела Олега совсем не слушалась, и снова побежала в их общую каюту за домашней аптечкой, стараясь не смотреть на два бездыханных тела, находящихся рядом.

Ну нет, Олега смерти я не отдам - полыхало в ее мозгу, пока Маргарита искала аптечку. Перед глазами все плыло и шаталось, все валилось из рук, особенно когда она натыкалась на кровавые следы, оставленные, казалось, по всей яхте.

В конце-концов аптечка нашлась. Маргарита высыпала содержимое на стол и с маниакальным пристрастием начала изучать содержимое. Больше половины лекарств были совершенно не нужны, но она сразу определила, что будет необходимо. Набрала воды в бутылку и схватила полотенца.

Вернувшись на верх, она подложила под голову Олега подушку, заставив принять Агренокс, в составе которого, насколько она помнила, были Аспирин и Дипирадамол замедленного действия, положила под язык Каптоприл для снижения давления. И только после этого принялась за обработку раны на ноге. Ножницами разрезала штанину и аккуратно обтерла мокрым полотенцем всю ногу, в глазах все двилось и страшно мутило. Несмотря на то, что Маргарита совершенно не боялась крови и ответственности за чью-то жизнь, она чувствовала, что еще немного и сама упадет в обморок. Перед глазами заплясали черные мушки и она замерла.

- Тттемно… – протянул Олег.

Маргарита нахмурилась и только потом поняла, что хотел сказать ей любимый мужчина: пока она занималась спасительной операцией, на палубе действительно стало темно и именно поэтому она уже не отличала тени от бурой крови.

Женщина с трудом встала на ноги, доковыляв до капитанской рубки и включила там свет. Электрического освещения из окна и открытой двери хватило, чтобы рассмотреть ногу. Она брызнула водой из бутылки себе на лицо, освежившись, и поняла, что становится лучше. Пуля прошла навылет, не задев кость, и искать в темноте железо, кромсая ногу, не придется.

Из двух книг и простыни она соорудила Олегу подобие загипсованной ноги, перекрыв кровь, укрыла его легким одеялом, которое, запинаясь, донесла из каюты, обтерла ему губы и снова напоила водой из бутылки. Олег силился что-то сказать, но у него никак не получалось, он только мычал, напрягаясь, но не мог выдать ни одного внятного слова.

Поняв, что Олегу ничего не угрожает, Маргарита, наконец, сделала то, о чем думала последние часы: дошла до недвижимых тел француза-капитана и наемника. Капитан лежал лицом вверх. Она повернула его левую руку ладонью кверху и подняла ее на высоту груди. Прижала указательный и средний палец правой руки к запястью руки капитана и с надеждой приготовилась ощутить толчки крови. Спустя 60 секунд она поняла, что толчков нет и капитан действительно мертв.

В голове было так пусто, что эту мысль она приняла спокойно. Повторив такую же операцию со вторым мужчиной, Маргарита хотела было помолиться за упокой их душ, но не вспомнила ни одного слова.

Она помолчала минуту, прошептав в звездное небо одну и ту же фразу: «Прими, господи, рабов твоих», и поплелась, задевая по пути все углы, какие были на яхте, плечами, снова в каюту. Набрав там постельного белья, вернулась к погибшим и аккуратно укрыла их с ног до головы белоснежной тканью.

Только после того, как все, о чем она думала, сделала, Маргарита опустилась на пол и завыла в небо. Слез не было, только глаза и горло горели, а тело женщины трясло, выпуская напряжение последних часов.

Без сил она опустилась плашмя на пол яхты, не ощущая прохлады ночи и только тряслась от пережитого ужаса, закрывая и открывая глаза, будто надеясь, что все, что произошло с нею за такое короткое время, не больше, чем сон.